— …и если они думают, что я буду чисто на энтузиазме вести чужие практические только потому, что Лозовой решил посетить все стажировки на планете Земля, то они крупно ошибаются. Правильно я говорю? — пробасил Алексей.
— Угу, — промычала Фаина, втягивая губами сразу несколько горячих, пахнущих перцем и куркумой вермишельных червячков.
— А еще, меня Краснящих, кажется, берет в свою программу. С сентября уже деньги пойдут.
— Ну, классно…
— Да, меня сегодня сам Главный поздравлял. Вещал что-то пафосное — типа я теперь должен буду проявлять инициативу, про задел на докторскую…
Фаина кивнула. На планерках в кабинете герра Дитера от сотрудников Клуба тоже требовали инициативы. Остро стояла тема новых разделов (считалось, что каталог должен месяц от месяца увеличиваться в размерах, как беременная женщина). Коллеги Фаины вяло предлагали всякую ерунду типа «давайте о велосипедах страничку сделаем» или «а вот еще можно вышивание гладью выделить». Фаина точно знала ответ на вопрос, что еще нужно простому русскому читателю — раздел про Великую Отечественную. Чтобы мемуары. И про танки. И классика. А для детей и подростков — про форму солдат и опознавательные знаки на крыльях самолетов. Потому что в надфизическом обобщенном Русском Мозге есть целая мозговая доля, выделенная на это. И не скоро доля эта отсохнет. Однако на планерках Фаина безынициативно помалкивала. Знала ведь, никогда «Клуб Семейного Чтения» не сделает военно-исторического разворота.
Во-первых, потому что пытается быть жизнерадостнее итальянского телевидения («Наша позиция — позитив!»).
Во-вторых, любая дура из отдела маркетинга и продвижения будет, морщась и повизгивая, доказывать, что женской таргет-группе все эти великие победы, неуловимые диверсанты, сталинские соколы и панцеркампфвагены до лампочки, просто потому что это женщины, вы психологию учили, Фаина? Вообще-то Фаина могла бы возразить: ведь покупают же эти женщины криминальные боевики! Читательницы волокут с почты густым потом пахнущие книги про комбатов, потому что им не хватает мужского, мужеского. И, устраивая на полке очередного «Контуженого», они, млея от собственной смелости, представляют, что рядом с ними почти есть или вот-вот появится мужчина, который всю эту кровавую галиматью будет читать между рыбалкой и ночной сменой. Так вот, покупая книгу о Курской дуге, эти теточки будут думать в точности то же самое! Только нафантазированный ими мужчина будет повыше рангом — может, инженер, ну, или после техникума. В общем, как папа мой покойный, Иван Ильич.
В-третьих же, Фаина молчала, потому что успела узнать своих немецких боссов настолько хорошо, чтобы уяснить: тонкий покаянный звон души, который можно расслышать за лязганьем танкового железа и буханьем бомбен унд гранатен, а также трагическое упоение поэзией гибели на поле брани они считают прерогативой исключительно своей нации и ни за что не пожелают по своей воле допустить к этому волшебному колодцу русских сви… русских своих покупателей.
— Пиво будешь? — спросил Алексей.
— Ага, — сыто кивнула Фаина.
Алексей живо убрал посуду в мойку из нержавейки и метнулся к холодильнику. Зашипела укушенная открывашкой бутылка, потом еще одна, для Фаины.
— Вот, трудяга. Тебе, — сказал Алексей, пододвигая пиво к жене.
Уютные повадки Алексея, его кротость, вежливость и спокойная сила уже не первый год вызывали у Фаины эмоцию глубокого умиления. Липами и березами среднерусской возвышенности пахло от его волос. Глядя на его домовитость, покладистость, невзыскательное трудолюбие Фаина думала вот о чем. Нет, вовсе не одиночество и не тоска по иностранному влекли ее на «Доску», к чувствительным люксембургским холостякам, швейцарским любителям роликовых коньков, польским альфонсам и турецким онанистам. Но ожидание кого-то, кто не был бы иностранцем, но в то же время и не был бы русским. Ожидание кого-то вроде Беленького. Бычка какого-нибудь. Человекобычка.
— Послушай, тебе бычки нравятся?
— В смысле, в томате?
— Нет. Быки!
— Бандиты ты имеешь в виду?
— Нет. Быки. Понимаешь? Животные.
— А-а, в смысле быки. — Алексей приставил указательные пальцы ко лбу.
