— Про Инсмут? — уточнил старик. — Да, полагаю, вы правы. Припоминаю. А еще мне запомнилось, что вы тогда сильно нервничали. Джилли, как мне показалось, — я сужу как врач, ну или как бывший врач, — некоторые темы почему-то вселяют в вас беспокойство. Вы уверены, что хотите услышать про Инсмут?
— Вы правы. Некоторые темы действительно плохо воздействуют на меня, — медленно произнесла Джилли. — И все равно я обожаю слушать истории о моем муже, о его семье. Особенно о его семье и предках. — Она заговорила чуть быстрее: — В конце концов, что нам известно о генетике? О тех чертах, унаследованных нами от предков, которые мы передаем из поколения в поколение? Видимо, слишком долго я пыталась не думать про прошлое Джорджа. Здесь такое творилось, Джеймс… — Она схватила старика за руку. — Жуткие изменения, уродства… я должна быть уверена, что ничего из этого больше не произойдет — по крайней мере не со мной и не с моей дочерью! — Она затараторила: — А если и произойдет, я должна знать, как мне быть… как быть с…
Она не договорила — так и осталась стоять, открыв рот, словно неожиданно поняла, что, поддавшись эмоциям, сболтнула лишнее.
На несколько мгновений воцарилась тишина. Первым ее нарушил Джеймисон:
— Простите, моя дорогая, но я все-таки уточню, — негромко произнес он. — Вы действительно хотите, чтобы я рассказал вам про Инсмут?
Джилли вздохнула поглубже, постаралась унять дрожь в пальцах, нервно впившихся в подлокотник кресла, и ответила:
— Да, мне действительно хотелось бы узнать как можно больше об этом городе и его обитателях.
— А не случится ли так, что после того, как я уеду отсюда, вас начнут преследовать навязчивые мысли? А ваши сны? Считаю своим долгом предупредить: вы сами приглашаете кошмары в свой дом.
— Я хочу знать, — твердо проговорила она. — Насчет кошмаров вы правы, мне они ни к чему. Но я все равно хочу знать. Я должна знать.
— Энн сказала мне, что после её отца остались какие-то книги, — продолжал ее отговаривать Джеймисон. — Возможно, ответы на ваши вопросы найдутся на их страницах?
— Книги Джорджа? — Джилли передернулась. — Эти мерзкие книжонки? Он все время сидел, зарывшись в них носом! Когда прошлым летом на пляже сгребали и жгли водоросли, я попросила Энн заодно бросить в огонь и эти книжки. — Она пожала плечами, словно извиняясь: мол, что поделаешь. — Да и вообще, что я могла в них вычитать? Ведь они были написаны не по-английски. Вообще не взялась бы утверждать, на каком языке… Но самое отвратительное, какие они были на ощупь. Мне от одного прикосновения к ним становилось дурно.
Старик прищурился, кивнул и повторил свой вопрос:
— Так вы по-прежнему настаиваете, чтобы я рассказал вам про Инсмут — если одно только воспоминание о стопке старых, подгнивших книг вызывает у вас тошноту? Вы ведь попросили Энн сжечь их, даже не проверив, о чем они и в чем их ценность… Знаете, мне почему-то кажется, что не зря я приехал в ваши места, Джилли. Да здесь и врачом быть не надо: вам явно что-то не дает покоя, преследуют какие-то навязчивые мысли… Если так будет продолжаться и дальше, это может развиться в самый настоящий психоз. Поэтому…
— …теперь вам все ясно, — закончила за него Джилли и откинулась на спинку кресла. — Я заболела от беспокойства — или «навязчивых мыслей», и помогать вы мне не желаете.
Старик взял ее руку в свою, легонько сжал и покачал головой.
— Джилли, — негромко произнес он. — Вы неправильно меня поняли. Возможно, психология и входит в число относительно новых разновидностей медицины, но я не настолько стар, чтобы полностью отвергать ее. Спешу заверить вас, мне кое-что известно о человеческой психике — более чем достаточно, чтобы с уверенностью сказать: с вашей все в порядке.
Она вопросительно посмотрела на него, отказываясь верить услышанному. Джеймисон продолжил:
— Моя дорогая, вы наконец стали раскрываться, вы уже сознательно повернулись лицом к вашей проблеме, в чем бы та ни состояла… а значит, уже сделали первый шаг к избавлению от нее. И поэтому я готов помочь вам.
Его собеседница облегченно вздохнула, а затем произнесла:
