Мифы Ктулху - страница 161

В этот момент свет сделал свое дело. Почти уже добравшись до меня, чудовище стало терять силы. Сморщившись, оно резко развернулось и выплыло из комнаты. Столь же торопливо оно преодолело крыльцо и расстояние, отделявшее дом от пруда. Остолбенев от страха и неожиданности, я смотрел, как тварь удаляется, как движется по спокойной глади воды. Едва плита закрылась за ним и встала на место, музыка утихла, и меня окутала тишина. Я повернулся к Карлу…

Описывать здесь выражение, застывшее на мертвом лице моего друга, представляется мне излишним. Я возношу Господу горячие молитвы, преисполненный надежды, что душа Карла упокоилась с миром вместе с остальными жертвами монстра, погубленными им за несколько столетий. Это моя молитва, но…

Что же касается дальнейшего развития событий, закончилось все так… Я перетащил Карла из дома в машину, отвез его на вершину холма и оставил там, а сам вернулся в особняк. Забрав из дядиного кабинета приготовленные им пороховые заряды, я установил их у откоса скалы, к которому был пристроен дом, после чего поджег фитили запалов, сел в «рейнджровер» и вернулся туда, где в ночной прохладе лежало тело Карла. На его лицо мне смотреть не хотелось.

Спустя несколько минут практически одновременно раздалось несколько взрывов, осветив ночь исполинскими языками пламени. Вслед за клубами дыма в воздух взвилось огромное облако пыли. Когда дым рассеялся, я увидел, что это место изменилось навсегда. Дом был погребен под рухнувшим склоном, а пруд исчез, заполненный глиной и битым кирпичом. Будто и не существовало никогда ни Темпл-Хауса, ни самого храма, ни проклятого водоема.

Вокруг царили тишина и опустошение, лишь лунный свет играл на обломках древних колонн, отражаясь от забитой щебнем и пылью впадины, некогда бывшей прудом.

Я понял, что теперь могу ехать дальше.

На этом бы и закончиться всей истории, но вышло далеко не так. Быть может, в этом мне стоит винить лишь самого себя. Полицейские Пенникьюика, выслушав мою историю, оставили меня на ночь в камере предварительного заключения, а наутро перевели сюда, где я нахожусь уже неделю. В какой-то мере действия полиции логичны и оправданны. Мое дикое появление той ночью, не говоря уж о кошмарном обнаженном трупе в «рейнджровере» и полной небылиц истории, которую я рассказал, — все это вряд ли могло внушить им доверие. Что я отказываюсь понять — так это позицию психиатров Оукдина.

Разве не слышат они эту проклятую музыку, которая с каждым часом звучит все громче и громче? Из ночи в ночь я слышу ее все отчетливее… Это музыка, в давние времена призывавшая существо из пруда к ритуальным жертвоприношениям. Или, может, они просто не согласны со мной? Я неоднократно говорил им и сейчас не устаю повторять, что в наших горах есть и другие пруды, водные убежища, где могла скрыться эта тварь после разорения ее поросшего водорослями укрытия возле особняка Мак-Гилкристов. Что-то подсказывает мне, что чудовище не погибло. Дни сейчас долгие и жаркие, повсюду засуха…

Не исключаю и того, что за долгие годы над Мак-Гилкристами действительно нависло настоящее проклятие. Интересно, различаются ли души на вкус? Возможно ли, что это существо питает особое пристрастие к душам Мак-Гилкристов? Если это так, то оно обязательно меня найдет, но, с другой стороны, я ведь нахожусь в заключении, в доме для умалишенных…

Интересно и другое: действительно ли я сошел с ума? Возможно, все то, что мне пришлось пережить и узнать, действительно повредило мой рассудок, а музыка, которую я слышу, на самом деле существует лишь в моем сознании. Именно об этом и твердят мне медсестры. Господи, я молюсь, чтобы так и было! А если нет… если нет, тогда…

Нужно упомянуть еще вот о чем. Вынося мертвого Карла из мастерской, я успел бросить взгляд на его законченное полотно. Меня потрясла не картина в целом, а одна деталь: Карл успел пририсовать монстру лицо.