Цепь постулатов можно продолжить. Но и тех, что изложены довольно, чтобы само пришло на ум сравнение с теми девизами, на кои в последствии будет опираться Сталин.
"Любую крепость лучше брать изнутри" — любил он повторять как заклинанье. А разве не так взяли — развалили великую Российскую империю? Разве не самым злостным врагом оказался свой же? Разве не запад помогал взлелеивать этим самым врагам бунтарские замашки? И разве не пользовал затем в своих целях?
Любой из нас это прекрасно понимает. Наверняка понимал и Сталин.
Но вот ведь штука: что лучше — укрепить государство вне и расшатать его изнутри, как сделал Александр второй, или укрепить изнутри, не усилив, но и не дав расшатать извне, как сделал его отец? Или соединить первый и второй путь при благоприятном стечении обстоятельств?
Разве не этим путем пошел Сталин?
Миф: Александр III душил свободу. Был непомерно жесток. При нем Россия стала окончательно загнивать от верха до низа.
Конечно, что он там думал — судить сложно. Предположения же не факты. Однако слишком уж явны сходства, слишком явна взаимосвязь. Как вы не можете не знать историю своего века, так не мог не знать и Сталин. Как вы "слышали", что было до вас, так слышал и Сталин. Как вы не можете не сделать выводов, так не может не сделать их и любой другой. В конце концов, ничего нового в этом мире нет — все новое — хорошо забытое старое.
Но чтобы убедиться лишний раз, давайте проследим путь оставшихся двух царей из дома Романовых.
Итак, после гибели отца на историческую сцену выходит его сын — Александр III. В отличие от отца, человек далеко не мягкий, характером более схожий с дедом. Он действует быстро и решительно, не миндальничает.
Убийц Александра второго быстро находят, приговаривают и казнят, не смотря на просьбу общественности их помиловать.
Чудно, что и говорить, но за Желябова, Перовскую, Кибальчича и еще двух убийц вступается даже Лев Толстой. Дико, но факт.
Александр III колеблется, видно в родовом стиле не понимая, что происходит. И запоминает заступничество "интеллигенции" и будет помнить ей это, и вменять в предательство, и считать "гнилой".
И вот подписывает приговор. А следом ужесточает режим: усиливает охранку, буквально построив жандармерию, вводит строгую цензуру, отлов революционеров. По всей стране быстро и четко ликвидируются кружки вольнодумцев и террористов. Их не милуют — казнят, изолируют от общества, ссылают, как преступников. Оттепель закончилась — наступило время воистину диктаторского, строгого режима. Система давит и выдавливает всех борителей за народное счастье за границу. А Запад их принимает, пригревает, дает возможность развиваться.
Это была первая ошибка Александр III. Не ее ли Сталин счел и не давал уходить недовольным и смутьянам под крыло западных стран? Потому что знал — они вернуться в том или ином виде — лично ли, идеей ли. И вернуться не к добру и не с добром.
Он на своем опыте знал, как проста система приема и помощи беженцам в имперских странах, как вольно им там дышится, как легко они потом используются против своей страны, какие заговоры, паучьи сети плетут, не понимая, что они сами в сетях.
Не опыт ли Александра третьего применил, организовав разветвленную сеть агентуры, естественно, более прогрессивную и мощную, учитывая разницу во времени и режиме?…
91 год, Нарвская застава, первая маевка. Собралось около двухсот человек где-то на отшибе, пообщались. И что? Да ничего. И никто б ничего не знал. Только вот каким-то образом речи ораторов той маевки попали в западную прессу.
Александр III это насторожило и он приказывает третьему отделу расширить зону влияния. Создается полицейская агентура за рубежом. В дальнейшем Александр даже заключит договор с Францией, чтобы через близкие дружеские отношения иметь более легальную и широкую возможность контролировать, влиять или хотя бы знать, что происходит в тех кругах, куда с завидным усердием и постоянством сползались все бежавшие из России, недоловленные монархоненавистники, революционеры, агитаторы за "новую жизнь" и "народное счастье".
Одновременно с "закруткой гаек" во внутренней политике, император проводит усиление страны как внутри, так и во вне.
