Мифотворец - страница 8

– Но зачем? – спросила Лена. – Что есть такого у них, в чем вы – с вашим-то могуществом – испытываете нужду?

Улыбка Пеана угасла, а слишком синие глаза в буквальном смысле потемнели, будто на них набежала густая тень.

– В твой город идет война, Лена. Война, в которой может быть один-единственный победитель. Я намереваюсь победить, и, чтобы это сделать, мне понадобится как можно больше… союзников, и как можно быстрее. У меня уже есть Томас и Дэвид. – Его глаза снова стали ярче, а улыбка вернулась. – Хочешь присоединиться к ним?

Сперва он назвал тех, кого коснулся кадуцеем, своими служителями, но потом, будто сообразив, что ей это слово не по нраву, переименовал их в союзников. Между этими словами была огромная разница, и Лена знала, какое из них предпочтет. Она чувствовала исходящее от металла тепло, и это ощущение наполняло ее хорошим самочувствием и удовлетворением. Жезл был так близко, что она могла протянуть руку и дотронуться до него. И она хотела, она нуждалась в этом.

«Это он заставляет тебя ощущать это», – сказала себе Лена.

Наверное, дело было в кадуцее. Возможно, жезл мог совершать и другие чудеса, помимо исцеления. Как бы то ни было, она понимала, что Пеан манипулирует ею. Но исцеляющая сила кадуцея была потрясающа, и Лена хотела стать ее частью, пусть даже в роли союзницы Пеана. Ну а если она в итоге окажется слугой, так что с того? Разве она не посвятила жизнь служению своим пациентам? Она сумеет помочь им гораздо лучше, подчинившись такому созданию, как Пеан.

Несмотря на сомнения, она потянулась и медленно, почти с опаской сомкнула пальцы вокруг кадуцея. Когда всё было кончено, Пеан улыбнулся.

– А теперь за работу, – сказал он.

И Лена улыбнулась в ответ.

Дин предпочел бы дождаться темноты, но Сэм утверждал, что к ферме лучше подобраться при дневном свете.

– Гули не ночные твари, – возражал Дин. – Они жрут, когда хотят, хоть днем, хоть ночью.

– Да, но проворачивать свои грязные делишки они предпочитают после заката, верно? Так меньше вероятность, что их увидят. Есть неплохой шанс, что сейчас они отдыхают и не ожидают, что кто-то заявится к ним средь бела дня. – Сэм усмехнулся. – Ну какие психи туда сунутся?

– Мы, очевидно, – отозвался Дин.

В конце концов он уступил в споре, поэтому сейчас они пробирались по давно убранному кукурузному полю на ферме близ Маккормика, Миссури. Немногие оставшиеся стебли были совсем невысокими – от силы метра полтора – и служили скверным укрытием. Небо было покрыто тучами, так что, по крайней мере, не пришлось разгуливать под ярким солнечным светом, но, даже передвигаясь на полусогнутых, Дин чувствовал себя ужасно уязвимым.

Сэм вздохнул:

– Ладно, должен признаться, это была не самая лучшая из моих идей.

– Эй, я не из тех, кто отвечает: «А я тебе говорил».

– Но?

Дин улыбнулся:

– А я тебе говорил.

Братья медленно пробирались через кукурузное поле. Ни один не предложил вернуться, попробовать другой путь или дождаться темноты, как изначально собирался Дин. Они доверились текущему плану, и Дин надеялся, что они, вероятно, одолели уже больше половины поля. Кроме того, богатый опыт подсказывал: лучше двигаться вперед и разбираться с ошибками по ходу, чем бросать все и начинать сначала.

Твари, прячущиеся в темных уголках и нападающие на людей, умело скрываются. Если их вспугнуть, они могут бросить логово, покинуть опасное место и обосноваться где-нибудь еще, а могут затаиться и подкарауливать тех, кто пришел по их душу. Даже если безопаснее было бы попробовать другой подход, Дин и Сэм не хотели потерять шанс зачистить гнездо гулей. Хотя гули предпочитали кормиться трупами, их не особенно заботило, откуда эти трупы взялись. Иногда они выжидали, пока человек умрет сам, и лишь потом вооружались столовыми приборами, но часто они убивали жертву, давали телу отлежаться и пожирали его. Пару раз братья сталкивались с гулями, предпочитающими жевать еще живую добычу. В любом случае нельзя было их упускать. Не то чтобы Сэм и Дин жаждали крови (хотя Дин вынужден был признать, что в этом заключается один из плюсов их работы), они просто хотели предотвратить появление новых жертв. В этом и заключалось ремесло охотника – защищать людей.