Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России - страница 9

С одной стороны, привилегированные члены крайне несправедливого социального порядка получают по заслугам со стороны тех самых социально униженных, к которым они всегда относились с презрением. Таким образом удовлетворяется стремление к справедливости. С другой стороны, дворяне обречены на вымирание именно потому, что сохраняют верность малопригодным для достижения успеха в мире эстетическим и человеческим ценностям, внезапно оказавшимся под властью рыночной ментальности. Таким образом, дворянам достается известная симпатия тех, кто высоко ставит традиционные ценности, с которыми дворянство было связано. Следовательно, миф об обреченности дворянства удовлетворяет две стороны одновременно. Но, подобно большинству мифов, он не отвечает разумной потребности в убедительном истолковании всех известных данных.

Марксистские историки — это, конечно, особый случай. Здесь не найти никакой двойственности — только абсолютная приверженность мировоззрению, согласно которому дворянство является порождением определенного этапа общественного развития. Когда наступает исторически предначертанный час, является ангел смерти, принимающий форму революционного класса, и приводит приговор в исполнение. Не имеет смысла соболезновать жертвам — отжившее и худшее должно уступить новому и лучшему.

Дворянство представляло собой сословие, а сословия — это юридически оформленные образования: их состав, привилегии и обязанности определяет закон. Прежде чем двигаться дальше, стоит кратко рассмотреть правовой контекст, в котором существовало русское дворянство.

В социальной иерархии России московского периода места наверху занимали те, кто лично служил государству, и этот же порядок сохранился и в России императорского периода. Уложение 1649 г. сформировало из двух дюжин существовавших до этого чинов, на каждый из которых закон возлагал определенные обязанности перед государством (обусловленные, в свою очередь, служебными функциями и экономическими обстоятельствами), три сословия — служилых людей, посадское население и крестьян. Одновременно Уложение резко ограничило социальную мобильность, сделав сословную принадлежность наследственной и неизменной, а также наделив первые два сословия «исключительными юридическими преимуществами»^>{37}. Петр Великий упразднил прежнюю систему чинов целиком, превратив тем самым сословия в единственный источник социальной и правовой идентификации, и ликвидировал все прежде существовавшие различия между членами каждого из сословий. Петр также расширил рамки сословной системы, включив в нее маргинальные элементы (холопов, кабальных и гулящих людей и т.д.), которые не охватывались прежней системой чинов. Екатерина II придала сословной системе ее окончательную форму, подтвердив дарованное ее покойным мужем освобождение дворянства от обязательной государственной службы и выпустив в 1785 г. грамоты, которые детально определили законные права и привилегии дворян и городских обывателей, пожаловав обоим сословиям определенные формы корпоративной самоорганизации.

Западные ученые зачастую либо отрицают сам факт существования в России настоящей сословной системы, либо допускают ее существование только с 1785 г.^>{38} Настоящими сословиями эти исследователи считают только социальные группы, идентичные существовавшим на Западе в Средние века и в начале Нового времени, которым закон обеспечивал известную защиту от произвола монарха и за которыми закреплял корпоративные политические функции. Тот факт, что на Западе сословия обладали такими правами и представляли собой составную часть не только социальной структуры, но и политической системы (на основе сословного представительства действовали парламенты, сеймы, ландтаги на всем пространстве Запада — от Атлантики до Вислы), был результатом уникального стечения исторических обстоятельств, определивших формирование этого общества. Ни в каком другом обществе подобного стечения обстоятельств не было и соответственно не возникло такой сословной системы. Западную сословную систему следовало бы рассматривать не как образец для всех сословных систем, а скорее как отклонение от нормы.