Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России - страница 61

. После того как сначала в 1845 г., а потом еще раз в 1856 г. был повышен чин, дающий потомственное дворянство, был увеличен и чин, дающий личное дворянство гражданским чиновникам — от четырнадцатого до девятого класса в 1856 г. Одновременно не потомственным, а личным дворянством в 1845 г. стали вознаграждать недворян, дослужившихся до обер-офицерского чина в армии и на флоте. Чиновники гражданской службы могли также получить личное дворянство через награждение орденами, прежде дававшими потомственное дворянство: с 1845 г. орденом св. Анны второй, третьей и четвертой степени; с 1855 г. орденом св. Станислава второй и третьей степени и с 1900 г. орденом св. Владимира четвертой степени. Личное дворянство могло быть пожаловано купцам, заслужившим благотворительной или общественно полезной деятельностью чин девятого или более высокого класса, а также, по изволению императора, любому, кого он счел бы заслуживающим такой чести^>{272}.[68]

В результате этих изменений с середины XIX в. начался быстрый рост численности личных дворян, намного опережавший рост числа потомственных дворян. Точные цифры отсутствуют, потому что при оценках населения, начиная с 1858 г. и при переписи 1897 г., личные дворяне включались в группу чиновников (точнее говоря, лиц низших сословий, достигших на гражданской службе чинов 10—14-го класса). По оценкам 1858 г., общее число личных дворян и чиновников, включая жен и несовершеннолетних детей, составляло 276 809 человек, а по переписи 1897 г., уже 486 963 человек — рост на 76%, тогда как численность потомственного дворянства выросла только на 45%^>{273}.

Вопрос о соотношении между личным и потомственным дворянством был двусмысленным с самого начала. В соответствии с Жалованной грамотой 1785 г. личные дворяне не были наделены корпоративными правами, пожалованными потомственным дворянам: их имена не вписывались в родословные книги дворянских обществ; они не участвовали в созывавшихся каждые три года дворянских собраниях; они не могли занимать такие выборные должности, как предводитель дворянского собрания, депутат или секретарь^>{274}. Кроме того, они были лишены ценнейшей привилегии первого сословия — права владеть землей с крепостными крестьянами. С другой стороны, на личных дворян распространялись все полезные личные права, которыми были наделены потомственные дворяне. Освобождение крепостных уменьшило правовую дистанцию между потомственным и личным дворянством, но распространение общих личных прав дворянства на членов других сословий одновременно уничтожило самое важное, что объединяло две подгруппы первого сословия.

Другие связи были менее существенные. В дореформенное время личные дворяне могли быть избраны на определенные должности в местной администрации, которые обычно занимали потомственные дворяне по выбору или назначению дворянских собраний. После того как в 1860-х гг. подавляющее большинство этих должностей было отменено, личные дворяне могли, в чрезвычайных случаях, быть выбраны только на одну должность — заседателя уездного полицейского управления. В 1889 г. владевшие землей и удовлетворявшие ряду других требований личные дворяне получили право на выдвижение и назначение на новую должность земского начальника, если не было квалифицированных кандидатов из потомственных дворян. Количество владеющих землей личных дворян было невелико, но с 1890 г. они на равных с потомственными дворянами-землевладельцами вошли в первую курию избирателей уездного земского собрания. Но в любом случае личные дворяне имели право в случае необходимости претендовать на финансовую поддержку со стороны губернских дворянских обществ, хотя последние, разумеется, отдавали предпочтение своим собственным членам при распределении благотворительных и учебных фондов. Нет сомнения в том, что именно благодаря этому праву на поддержку земли личных дворян, начиная с 1851 г., облагались губернскими дворянскими обществами налогами на тех же основаниях, что и земли потомственных дворян. Уездный и губернский предводители дворянства, так же как губернские дворянские депутатские собрания, могли, в случае отхода от православия или крайнего злоупотребления правом собственности, учредить опеку над имениями как потомственных, так и личных дворян. А предводители дворянства в определенных ситуациях были обязаны удостоверять факт умственного расстройства и давать письменное свидетельство о поведении и характере как личных, так и потомственных дворян, проживающих на подведомственной им территории