Поэтому, когда мы слышим заявления о том, что в «Истории Иудейской войны» Флавий не упоминает о Христе, то должны знать, что речь идет не о первоначальном арамейском варианте, а о редакции, переработанной Иосифом для римлян, о чем сам Иосиф пишет в предисловии «Истории», переписанной им из первоначального варианта.
Причина, почему Иосиф Флавий не упоминает в греческой (римской) редакции имени Иисуса, понятна: это было бы чуждо для языческого Рима, которому преданно служил Иосиф, ставший римским гражданином.
Вторая книга Иосифа Флавия «Иудейские древности» также содержит данные о Христе и христианстве. Вот, что читаем:
«Около этого времени жил Иисус, Человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к Себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его ко кресту. Но те, которые раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. На третий день Он вновь явился им живой, как возвестили о Нем и о многих других чудесах Его Богодухновенные пророки. Поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени».
И второе место:
«Он (Анна) собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно, как и нескольких других лиц, обвинил их в нарушении закона и приговорил побить камнями».
«В «Талмуде» содержится еще более важное свидетельство, и притом не анонимное, относящееся к I-му веку. Мы читаем, что Элиезер Бен Гирканос, известный равви, деятельность которого протекала в период с 90 по 130 г. рассказал своему современнику, знаменитому равви Акибе, следующее: «Однажды я гулял по верхней улице Сепории и встретил одного из учеников Иисуса Назарянина, которого звали Яков из Кефар-Сехании. Он сказал мне:… Вот чему учил меня Иисус Назарянин…» и т.д.
Христианские писатели: Юстин и Ириней
Теперь обратимся к свидетельству христианских писателей.
«Юстин — первый из христианских писателей, о котором имеются достоверные данные. Он был родом из Палестинской Сирии… (и) происходил из иудейской семьи… В «Разговоре с Трифоном иудеем» (написанном в середине 2-го века нашей эры) Юстин обстоятельно рассказывает о своем желании заниматься философией и о том, как он учился у представителей различных философских течений. Ни одно из этих учений его не удовлетворило, так как его наставники были преданы «мирской суете». Случайная встреча со стариком-христианином склонила Юстина к вере в Иисуса… Юстин ссылается на множество подробностей… об Иисусе. Он говорит о «бегстве в Египет», об «избиении младенцев», «о волхвах», (Разговор — гл. 78, § 77), «о Понтии Пилате» (Апология гл. 1, § 13).
Другой христианский писатель Ириней, писавший в конце 2-го века, упоминает не только о Христе, но уже и о каноне Евангелий.
В сочинении «Против ересей» (гл. 3, § 11) он писал: «Четыре есть Евангелия, не более и не менее, и только пустые и не ученые, и наглые люди, изолгав форму Евангелий, вводят их больше или меньше».
А вот что читаем в одном из вариантов «Истории Древнего Рима»: «Интересным памятником этой эпохи являются христианские «Евангелия»…".
Язычники: Тацит, Плиний Младший и другие
Перейдем теперь к свидетельству язычников. Среди языческих историков, свидетельствующих об Иисусе, мы находим Тацита. Он написал книгу «Анналы» (Летописи) в 114 г. н. э. В ней, в 15 гл, § 44 написано следующее о Христе и христианах: «Цезарь Нерон, дабы отвратить от себя подозрение в поджоге Рима, свалил вину на христиан и их, ненавидимых народом за позорные деяния, предал изысканным наказаниям. Виновник этого имени — христиан — Христос был в правление Тиверия казнен прокуратором Понтием Пилатом, и, подавленное на время, пагубное суеверие вырвалось снова наружу и распространилось не только по Иудее, где это зло получило начало, но и по Риму, куда стекаются со всех сторон и где широко прилагаются к делу все гнусности и бесстыдства. Таким образом сначала были схвачены те, которые себя признавали, затем по их указаниям, огромное множество других. И они были уличены не столько в преступлении касающемся поджога, сколько в ненависти к человеческому роду. К казни их были присоединены издевательства. Поэтому, хотя христиане и были люди виновные и заслужившие крайнего наказания, к ним рождалось сожаление, так как они истреблялись не для общественной пользы, а ради жестокости одного человека».
