Но внезапность нападения сделала свое дело. Возможно, защитники крепости расслабились и потеряли бдительность. Много раз им приходилось наблюдать, как на эту самую пристань поднимаются забитые, запуганные рабы. Поэтому, когда вместо них появилась ощетинившаяся кортиками и топорами толпа разъяренных матросов, многие из островитян буквально застыли и были вырезаны на месте.
— За мной, «горгонцы», — голос Верлинга не нуждался в рупоре. — Вперед!
Когда они гурьбой миновали арку и несколько пришвартованных лодок, по ним открыли мушкетный огонь собственно из крепости: защитники ее поняли, наконец, что происходит.
Сыпя проклятиями, тяжело дыша и спотыкаясь, атакующие бежали вдоль двух сходящихся стен, их продвижение существенно замедлилось, поскольку сверху прибывало все больше людей.
Болито скрестил клинок с настоящим гигантом, сопровождавшим каждый свой удар дикими воплями. Ричард почувствовал, как что-то скользнуло вдоль его ребер, и услышал голос Фэйруэзера:
— Ну-ка, отведай этого!
«Этим» оказалась пика, которую Фэйруэзер едва не выронил, когда пират, вопя, рухнул с лестницы.
Матросы несли потери. Сражаясь бок о бок с Дансером и Хоггитом, Болито чувствовал, что ноги его наталкиваются на распростертые тела. Руки нападавших затекли от усталости, шпаги и тесаки казалось, налились свинцом.
Кто-то пошатнулся и упал. Скосив глаза, Болито увидел, что это Пирс, изо рта мичмана хлестала кровь, взгляд потух.
Задыхаясь, полуослепнув от пота, Болито ударил эфесом пирата, пытавшегося добить раненого матроса. Отклонившись, он развернул лезвие, и, перенеся вес тела на одну ногу, вонзил его противнику подмышку.
— Держись, ребята! — раздался крик Верлинга. На шее и на груди первого лейтенанта виднелась кровь, и он был почти отрезан от своих массой орущих, размахивающих оружием пиратов. Болито обернулся, услышав крик Дансера. Нога его скользнула, попав в лужу крови, и он упал, выронив тесак. Ричард перевернулся на спину, расширенными глазами глядя, как к нему устремляется закутанная в балахон фигура с занесенным ятаганом. Болито попытался откатиться в сторону, но был отброшен назад, когда Трегоррен, раскидав толпу словно бык, ринулся на пирата и одним ударом раскроил ему череп от ушей до подбородка.
И тут, сквозь крики и звон стали, Болито различил звуки горна, дополненные знакомыми нотами громоподобного голоса майора Дьюара:
— Морская пехота! Вперед!
Болито вытащил друга из толчеи, стараясь защитить его от мелькающих клинков. Этот шум и ненависть заставляли его мозг пульсировать.
Безнадежный натиск Верлинга был подчинен одной цели: отвлечь пиратов от стены, заставив их оборонять вход от наседающей команды дхоу. Болито с трудом представлял себе, каково было слышать пехотинцам, сидя в трюме в ожидании сигнала, как режут их друзей и товарищей. Но теперь пришло их время. Красные мундиры и белые перекрестья ремней сияли на солнце, как при параде, и когда Верлинг, размахивая шпагой, дал команду своим людям очистить лестницу, майор Дьюар скомандовал:
— Первая шеренга, огонь!
Мушкетные пули врезались в плотную массу, собравшуюся на ступенях, и пока первая шеренга перезаряжала, одновременно, как на учениях, работая шомполами, вторая выступила вперед, присела на колено, прицелилась и выстрелила. Этого оказалось более, чем достаточно. Толкаясь и спотыкаясь, обороняющиеся ринулись через вход.
Дьюар вскинул шпагу.
— Примкнуть штыки! Морская пехота, в атаку!
Ревя, как сумасшедшие, поломав строй, люди Дьюара устремились к арке.
Истекающие кровью, едва переводящие дух матросы провожали их криками «ура».
— Давай оттащим Джорджа в сторону, — сказал Дансер.
Вдвоем они отволокли распростертое тело Пирса в тень крепостной стены. Застывший взгляд мичмана был устремлен в небо, на лице застыла маска смерти.
— Сюда, сэр! — закричал Хоггит, указывая на массивную, обитую железом дверь. — Здесь полно рабов!
Болито выпрямился и покрепче ухватил свой изогнутый тесак. Он столкнулся взглядом с Трегорреном, и лейтенант коротко спросил:
— Ты в порядке?
— Да, сэр.
— Хорошо, — кивнул Трегоррен. — Отбери несколько человек, и следуй за морской пехотой…
