Она кивнула. Я обратился к переставшему бушевать полковнику, молча сидевшему с ледяной миной. Нужно атаковать его, пока он не сдастся, а у меня не было сейчас достаточно сил для этого. Но дело нужно сегодня же закончить.
— Бесполезно запираться, полковник, — начал я. — Игра проиграна. Если не хотите слушать сейчас, услышите всё на суде. Родель мёртв… Джо арестован и выдаёт всех. Диане Акстон дали уехать в Лондон, чтобы и там взять ваших сообщников…
— Всё это чрезвычайно интересно, — возразил Тарлингтон. — Но я не понимаю, о чём вы говорите и при чём тут я?
— Вы говорили всем, что у вас служит бывший вестовой Моррис, а не нацист Родель. Но это далеко не всё, полковник. Возьмём хотя бы вашу приятельницу Диану Акстон…
— Я не знаю этой женщины… и ноги моей не было в её лавке. Попробуйте доказать обратное!
— Вам незачем было ходить в её магазинчик, — ответил я. — Если у неё бывали сообщения для вас, она помещала их в витрине… Работали вы, местное светило. Был главный организатор — Родель, которого вы привезли из Америки под видом слуги. Была Диана с её магазином подарков… Был Джо, душа общества, бармен “Трефовой дамы”, в которой вино развязывало языки молодых лётчиков и армейцев… Акробатка Фифин, например, превратила сцену “Ипподрома” в почтовое отделение… Вовсе вам не было надобности видеть и эту женщину… А вот Родель стал до того неосторожен, что не мог отказать себе в удовольствии выпить со старой приятельницей.
— С какой стати вы припутываете меня ко всей этой чепухе?..
— Сегодня утром вы ловко поймались, полковник, — развязным и насмешливым тоном продолжал я. — Вы подтвердили, что Скорсон из министерства снабжения рекомендовал меня вам по телефону в среду вечером и это повлияло на ваше решение. Но…
Я нарочно сделал паузу, и он попался на удочку.
— Поймался! — пренебрежительно сказал он. — Вы были так явно довольны тем, что Скорсон будто бы рекомендовал вас, что мне не захотелось вас огорчать… Просто из вежливости… Что тут такого?
— Достаточно, чтобы вас повесить, Тарлингтон, — сказал я, оставив шутливый тон, сделавший своё дело. — А если я докажу вам, что Скорсон действительно говорил обо мне в среду? Становится ясно, что по телефону с Лондоном говорили не вы. И вот почему. В тот вечер к вам пришёл мастер Олни, сотрудник особого отдела, специально посланный на завод Белтон-Смита. У него был повод — пригласить вас на митинг в рабочую столовую, но на самом деле он решил выяснить, насколько убедительны его подозрения в отношении вас. Ему было кое-что известно о Роделе, но он не знал, что тот нашёл у вас прибежище. Вы, естественно, постарались, чтобы Олни не увидел Роделя. Едва Олни ушёл, вы решили, что его необходимо убрать: слишком уж многое он знал. Однако Роделю вы не могли поручить это дело — ведь он не знал Олни в лицо. Оставалось одно: самому отправиться следом и убить его. Но вам мешало то, что вы ожидали разговора со Скорсоном в три четверти девятого. Поэтому вы были вынуждены поручить разговор с Лондоном Роделю, правильно рассчитав, что на таком расстоянии вполне сойдёт самое грубое подражание вашему голосу. Это давало вам возможность осуществить задуманное и в то же время иметь безупречное алиби… Но вы допустили несколько ошибок, полковник. Например, для полиции не было убедительным то, что Олни переехало машиной именно в том районе города, где был выброшен вами его труп. А самое главное, вы не могли знать, что в последние секунды перед смертью бедняге Олни удалось выбросить свою записную книжку. Её-то и нашла полиция именно там, где вы втащили труп в свою машину, неподалёку от “Трефовой дамы”. Я внимательно просмотрел все записи. Олни был очень умным и опытным работником. И можете не сомневаться, — заключил я, пристально глядя в глаза Тарлингтона, ибо это был мой основной козырь, — вам в этих записях отведено значительное место.
Полковник молчал, по-видимому лихорадочно размышляя. Голова у меня шла кругом, в ушах звенело, и кровь из раны на плече текла всё сильнее, но я не хотел дать уже ошеломлённому полковнику прийти в себя.
