Лишь на мгновенье нас украсил Бог
Укромной сладостью земного притяженья,
Но в твоем лоне мой безумный сок
Уже приговорил тебя к рожденью!
Давно сбежали мы от суеты,
Лежим под деревом с прелестными цветами,
У твоего цветка раскинув лепестки,
Я пью нектар, сливаясь с радостными снами!
Мы ящик водки выпили с тобой,
Лежим уж вместе месяц под березой,
И день, и ночь ведя безумный бой,
Мы просто спятили от мировой угрозы!
Твоя нора так тонко оплетает
Мое вхождение в неведомую высь,
Все человечество летит безумной стаей
В то место, где возникла наша жизнь!
Твои шары повисли надо мною,
Исцеловал один, потом другой,
Вот так в безумии привязанные к зною,
Мы в нежной страсти вмиг опутаны судьбой!
Жена стучится в дверь, а мы затихли,
Мы на полу слились в один объект,
В таинственном возникновенье жизни
Затих рабочий кабинет!
Ты в хмелю целуешь тело,
7 засосов на груди,
Чтоб жена понять сумела,
Это сделала все ты!
У жены вполне привычный тон,
Увидела засос на моей шее,
Я тут же вспомнил твой блаженный стон,
Моя волшебница, царица, ворожея!
Я раздвигаю твои ноги,
В кружок таинственный вхожу,
И вспоминая вслух о Боге,
Тобой единственной живу!
Кричала ты, себя не помня,
Жена стучалась громко в дверь,
А я как призрак таял в тьме
Своих неведомых потерь!
Исцеловал живот тебе, любимая,
Везде засосы ставил как печать,
Засос как красное пятно твое родимое,
Чтоб не посмел никто союз наш разорвать!
Я посадил тебя на стол,
Раздвинул нежно твои ноги
И глубоко в тебя вошел,
Тела пронизывали токи!
О, сколько лет еще дано долбиться
С тобой, любимая моя,
Одно мгновение пролетит, и мы как птицы
Устремимся в вечные края!
Люблю тебя, кусая очень нежно, —
Твой нос и подбородок, и твой холм,
Везде округлости внушают мне надежды,
Что Бог и после нас уложит вмиг на стол!
Исцеловались мы с тобою за день,
С губами синими иду домой, герой,
Жена увидит и возьмет наш складень,
И помолюсь за грех, клонясь к земле сырой!
Опять я таю в твоем чудном лоне,
Из под ног уходит вмиг земля,
Как птица в благодатном небосклоне,
Я простираю крылья в нежные поля!
Уже давно зависим я от твоих ласок,
И в нежный час мы закрываем кабинет,
Лишь перед дверью у жены гримаса,
Из под двери снова льется грешный свет!
Любимая, раскрой мне свое лоно,
Я так устал от многолетнего труда,
Что лишь с тобою извергая семя стоном,
Я на жизнь гляжу с улыбкой без стыда!
Который час уже люблю тебя, любимая,
А ты все таинственно мычишь,
Моя прелестная, звезда неугасимая,
Только ты меня волнуешь, мой малыш!
Проходит все, и наше лето,
И твое тело на траве,
Даже любовь в душе поэта
Вдруг гаснет звездочкой во тьме!
Моя любимая дрожит под алкашом,
От удовольствия с усов слетают слюни,
Я себе руку повредил ножом,
Чтоб над трупами не распускались нюни!
Я вышел, громко хлопнув дверью,
И ощутил в душе такую пустоту,
Что даже Бога проклиная, верил,
Он в наказанье нам ложь спрятал в красоту!
Была любимая, богиня, стала блядь,
Она любому могла лоно свое дать,
Преподавателю за лучшую отметку,
Менту, чтоб завтра не попасться в клетку!
Тупа, бессмысленна, порой жестока
К нам наша идиотская судьба,
Поэтому и вижу я далеко,
И словно прах на ветер отдаю тебя!
Мне Бог устроил страшный маскарад,
Я видел маски на безумных лицах,
Здесь целовались и сношались все подряд,
Едва успев для легкости напиться!
У бляди дочь несет ее же крест,
И разве может понять крошечный ребенок,
Что деньги те, что бляди даст отец
Не заменят ему теплоты с пеленок!
Вот, я один пред Богом словно перст,
Стою во тьме, разглядывая знаки,
И в каждом знаке темный лес
Окружает глаз слепой собаки!
Хочу покинуть этот мир, но не могу,
И не от страха, а от подленькой идеи,
Занести всю жизнь свою в строку,
Чтобы потомки после колупались с нею!
От самцов почуяв запах драки,
Я вижу, самки глазками блестят,
Всем лоном приоткрыв кружок клоаки,
Где грешников зовет к жаровням ад!
Имел я секретаршу дни и ночи,
И плевал порою в потолок,
А теперь своим безумьем озабочен, —
Что мне делать, спрашиваю, Бог?
Может мне найти другую секретаршу,
И день, и ночь ее охотливо трепать,
Но отчего тогда бывает страшно,
Что я доподлинно найду такую ж блядь?
Мне в твоем лоне видятся пороки,
