Кухня тоже порадовала. В шкафах нашлись мешки с крупами, а огромный ящик, похожий на сундук, оказался подобием холодильника. Он был забит упаковками мяса, рыбы, сыра, и прочих скоропортящихся продуктов.
Лизавета обнюхала каждый кусок мяса, похожего на говядину, и удивилась: двадцать лет? Даже глубокая заморозка по современным технологиям ее мира не давала такой сохранности!
Пришлось снова идти на улицу, расспрашивать тролля. Зеленокожий здоровяк, расчистивший уже треть участка, прошел на кухню, глянул в сундук и на мешки, потом ткнул пальцем в деревянные бирки, закрепленные на каждом мешке и пакете:
— Дык это, госпожа, стазис же!
— Стазис? — хлопнула ресницами Лизавета.
Если было нужно, она могла включить «дурочку-блондинку» на всю катушку. Но сейчас, и правда, не понимала.
— Бирки зачарованные, — растолковал тролль как ребенку. — Сохраняют еду, сколько понадобится. Если бирку снять, то еда будет храниться столько, сколько ей положено.
— А такую бирку можно прикрутить на любой мешок? — поинтересовалась Лиза.
Тролль почесал в затылке:
— Можно, только заряжать их надо.
— Эти ведь не разрядились за двадцать лет? — напомнила она.
— Дык тут маг жил, у него весь дом на магии работает, может бирки сами подзарядились, а может они на двадцать лет и рассчитаны.
— А узнать как?
— У мага спросить!
— У того, который пропал? — не сдержала ехидства.
— Нет, у другого. Только здешние маги задарма ничего вам не скажут. У них эта… — он напрягся, вспоминая трудное слово, — платная консультация!
Покачав головой, Лизавета отправила работника рубить кусты, а сама занялась чисткой печи, кастрюль и столовых приборов.
Зола, сода, лимонный сок и мыло весьма ей пригодились, однако Лиза горько сожалела об отсутствии привычных средств для уборки. Где ее любимые тряпочки из микрофибры? Где милые сердцу проволочные сеточки для очистки копоти? Где, в конце концов, тележка, полная флаконов и спреев с надписью «для мебели», «для мытья полов», «для стекла»?
Хорошо, что юность, проведенная в деревне у бабушки, не прошла даром. Марья Алексеевна, царствие ей небесное, научила как пользоваться народными средствами. С такими знаниями и без мыла грязью не зарастешь.
И все же, оттирая закопченный бок роскошной медной кастрюли золой и остатками собственного чулка, Лиза горько вздыхала и мечтала притащить в этот мир хотя бы скромный «экстренный» набор, который всегда держала в машине. Ну хотя бы швабру нормальную завести! Даже с ее ростом трудно добраться до всех углов, почерневших от паутины.
Растопив печь, Лизавета плюхнула на огонь самую большую кастрюлю с водой, сунула в нее кусок мяса, промыла мешочек крупы и пожалела, что не купила в лавочке лука и моркови. Слова тролля подтвердились: в ящичке с пряностями, в мешочках без бирок осталась одна труха, как и в ларе с овощами. Хорошо, что соль сохранилась, хоть и затвердела. Ей и двадцать лет не помеха, и отсутствие стазиса.
На запах мясной каши Ыргын явился с ложкой и миской. Лизавета погнала его мыть руки перед едой. Тролль потоптался возле умывальника, словно не понимая, чего от него хотят, потом сообразил и кое-как отмыл свои лапы.
Только тогда Лиза пригласила его к столу, лично наполнила миску и налила в кружку кипяток с мятой. Зеленокожий мужик наблюдал за ней с безмерным удивлением, почти со страхом.
В разговоре стало понятно его ошеломление: троллей-рабочих обычно не приглашали к столу, им просто наполняли миску или выносили во двор общий котел на артель. То, что Лизавета в первый же день усадила его обедать рядом с собой, произвело на Ыргына, неизгладимое впечатление.
Наполнив его «миску» второй раз, Лиза похвалила себя за предусмотрительность: каши в кастрюле осталась ровно половина. Впрочем, варево получилось вкусным, так что она положила и себе добавки, а потом спросила у тролля:
— Еще?
Зеленокожий работник усиленно закивал.
— Ешь, как закончишь, еще дров принеси и воды сюда, в кухню. Потом скажи мне, как здесь люди белье стирают? Занавеси, гобелены, портьеры? Не вручную же?
— Дык, у нас общественные прачечные есть, туда ходят те, кто победнее. А у кого деньги водятся, тот прачек на дом зовет. Они белье забирают и в частные прачечные относят, — отозвался Ыргын, моментально съедая кашу. — Там и погладят, и накрахмалят, все как положено.
