Вокруг была такая красота, что я немедленно позабыла обо всем на свете, припала к перилам и стала издавать мелодичные, но бессвязные вопли восторга. Рядом со мной притормозила моложавая и бодрая старушенция в спортивном костюме и соломенной шляпе. Немного послушав мои радостные причитания, она кивнула и сообщила:
— Всегда ценила в молодых девицах естественность. Вы так радовались пейзажу, что мне захотелось к вам присоединиться. Будем знакомы — леди Глория Треверс.
— Дж-ж-ж… Элисон Руис, можно просто Элис. Очень приятно.
— Вы американка?
А черт его знает, в панике подумала я. В отличие от Джонни я своих документов толком не видела. Ну и ладно!
— Да. А как вы догадались?
— У вас типичный акцент. Кентукки? Огайо? Индиана?
— Ух… Здорово! Огайо.
— И ирландские родственники, верно?
— Мама…
— Ха! Так я и знала. Дитя мое, не смущайтесь. Леди я по долгу супружества, а вообще-то — лингвист. Преподавала в Кембридже, потом вышла за лорда Треверса и оставила университет. Вы здесь одна?
— Нет. Я с… — Дьявол, кто он мне? И кто он здесь в принципе, Хуан или Джонни? — Я с другом. Он сейчас… а вот и он. Дорогой, это леди Глория Треверс, я только что с ней познакомилась.
Джонни Огилви — безукоризненно отглаженные черные брюки, белоснежная рубашка с открытым воротом, темные волосы стянуты в хвост, смуглое лицо корсара — склонился над сухой ручкой леди Треверс.
— Рад познакомиться. Хуан Карлос Баррахильо. Для друзей — Джонни.
— О, как мило! Обычно ваши соотечественники ревностно относятся к своим именам.
— Я прожил в Штатах больше половины жизни. Честно говоря, ощущаю себя в большей степени Джоном, чем Хуаном.
Леди Треверс подхватила моего ирландца Хуана Карлоса под руку и поплыла с ним по палубе, а я поплелась сзади, слегка пошатываясь на ходу. В этот момент сзади и снизу раздался заговорщический шепот:
— Рекомендую сырое яйцо плюс перец чили плюс уксус плюс ложка бренди, все взбить и выпить залпом. Очень освежает!
Я возмущенно огляделась — и обнаружила рядом с собой развеселого старичка в инвалидном кресле. Старичок был очень похож на того самого тролля в зеленой панаме, которого я приобрела в том самом злосчастном магазинчике Нью-Йорка, где повстречала ту самую Карен Молтанеску, которой оторву голову, если увижу… Словом, это был чудный старичок, румяный, веселый, с большими остроконечными ушами, венчиком белоснежных волос вокруг сверкающей и загорелой лысины, в золотых очках — истинный тролль!
Я торопливо стянула темные очки и приложила палец к губам.
— Тихо! Вы все испортите! Я пытаюсь сделать вид, что абсолютно трезва…
— Обычная ошибка всех выпивших, моя дорогая. Но не волнуйтесь. На вашем личике нет и следа порочных страстей, так что все поймут, что это было роковой ошибкой. Вы решили, что шерри-бренди — это вишневый компот, вот и…
— Увы мне. Это был джин, и я знала, что делаю. Но я очень давно не ела — и вот результат.
— Честная и чистая душа. Позвольте старику быть дерзким и представиться самому: лорд Бакберри. В прошлом — высокий стройный брюнет, кавалерист и картежник, ныне — несчастный старик, полностью зависящий от юного монстра, который притворяется моим секретарем, а на самом деле… Мерчисон!
Я аж подпрыгнула — настолько мощным оказался голос «несчастного старика». На зов явился и секретарь — удивительно бледный молодой человек с несколько затравленным выражением лица. Он вежливо поклонился мне и вопросительно взглянул на горластого лорда. Тот приосанился в своем кресле.
— Мерчисон, поскольку время обеда еще не пришло, а острое чувство голода нас уже посетило, принесите нам с юной и прелестной леди…
— Меня зовут Элисон. Элис…
— … с юной и прелестной мисс Элис какой-нибудь приличной еды. Полагаю, в рацион должны войти ветчина, яйца, бульон и горячие булочки с маслом, остальное — на ваше усмотрение. Мерчисон!
— Да, сэр?
— И это все должно быть здесь через пять минут — а не завтра. Ясно?
— Слушаюсь, сэр.
Печальный Мерчисон исчез, а к нам с лордом Бакберри подошли Джонни Огилви и леди Треверс. Судя по всему, они уже успели подружиться. Леди Треверс игриво хлопнула старика по руке и заметила:
