Практически не останавливаясь, мы с моей охраной домчались до Лефортовского дворца, который мне уже домом родным стал.
Прямо в холле меня ждал Ушаков, который мерил просторное помещение шагами, хмурясь и практически комкая в руке лист бумаги. Странно, что этот лист лежал не в знаменитой папке, и странность номер два заключалась в том, что всегда невероятно сдержанный Андрей Иванович сейчас был возбужден вне всякой меры.
– Случилось что, Андрей Иванович? – спросил я его на ходу, стягивая с рук перчатки. – Уж слишком ты на льва в клетке похож. Был бы у тебя хвост, то сек бы им направо и налево, я просто уверен в этом.
Вместо ответа Ушаков протянул мне ту самую бумагу. Заинтригованный выше всякой меры, я подошел к окну, присел на подоконник и принялся читать. Прочитал, завис на некоторое время, затем зачем-то поскреб бурое пятно, расползшееся в одном углу письма, и снова прочитал. Преувеличенно аккуратно сложил его и протянул Ушакову.
– Ты уверен, Андрей Иванович, что это правдивое донесение? Не подделка, подкинутая нам, а правда?
– Уверен, государь Петр Алексеевич, – Ушаков сжал губы. – Курьер, везший его предпочел погибнуть, но не отдавать письмо добровольно.
– Миниха ко мне, быстро! И Ласси!
Я отшвырнул перчатки, которые все еще держал в руках, даже не потрудившись посмотреть, куда они полетели. Эта поездка была спонтанной, и кроме гвардейцев личной охраны меня в ней никто не сопровождал. Петька голубями был занят, Репнин с Митькой укатили проверять, что там опять Юдин учудил, я пока не разбирался, но по слухам, нечто весьма фривольное и про что можно говорить только стыдливо хихикая, и полушепотом. И тут вот это. Умеет мне Ушаков сюрпризы преподносить, слов просто нет. Но молодец, потихоньку сеть своих людей по заграницам начал раскидывать. И сразу же такой карась попался.
Миних прибыл быстрее Ласси, который болтался без дела по Москве, откровенно скучая. Его никто никуда не отпускал, а свою проверку он провел гораздо раньше, чем мы вернулись в первопрестольную.
– Я позвал всех вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, – вольно процитировав моего классика, я начал пристально осматривать двух моих генералов, которые могут много кому фору дать. – Людям Андрея Ивановича удалось перехватить курьера, который вез письмо из Курляндии в Польшу, и в котором герцогиня Курляндская интересуется у своего союзника Августа польского, когда они нанесут совместный удар по нашим границам. Как стало известно из этого письма, Анна Иоанновна сумела заключить тройной договор с Августом и с Фредериком Первым, из которого следует, что в случае ее воцарения Швеции отойдут все земли, которые ей принадлежали до Северной войны, а также то, что Россия поможет этой старой свинье Августу в его борьбе в Лещинским, вопреки договору с французами.
– Как они хотят обосновать нападение? – после довольно продолжительной паузы спросил Миних.
– Как помощь законной наследницы на трон в ее борьбе с самозванцем. Что настоящий Петр Второй умер еще зимой от оспы, а сейчас трон занимает самозванец, – я искренне залюбовался их вытянувшимися мордами. – Да-да, не больше, не меньше.
– Да как она посмела… – Ласси вскочил, опрокинув кресло. Оно было тяжеленным, и я искренне удивился, как ему это удалось.
– Сядьте, Петр Петрович, – холодно произнес я, а потом с полминуты наблюдал, как он поднимает кресло и как усаживается в него. – Как дела у нашей армии?
– Хотелось бы, чтобы было лучше, но в принципе, неплохо, – осторожно ответил Ласси.
– А почему мы еще не обсудили, какие нужды армии у нас на первом месте? – я прищурившись посмотрел на него.
– Я… – Ласси вытер лоб в свете последних событий его действия легко можно было расценить как саботаж и предательство.
– Завтра же рано утром у меня в кабинете со всеми проблемами, изложенными на бумаге. Это понятно, Петр Петрович?
– Конечно, государь Петр Алексеевич, – Ласси наклонил голову, и тут в дело вступил Миних.
– А что мы будем предпринимать? Такие пощечины нельзя оставлять без ответа. Нас соседи уважать перестанут.
– Вот поэтому завтра в Курляндию отправится представитель от моего имени и обратится даже не к Анне Иоанновне, а к Биронам и предложит мирно выдать нам подстрекательницу. И если он скажет, что герцогиня Курляндская никакого отношения к Российской империи не имеет, то мы всегда сможем задать вопрос на тему: а какого тогда черта, она пытается примерять на себя корону Российской империи?
