Думаю, что первому он с удовольствием разбил бы голову Татищеву, втянувшему его в конституционные "затейки"…
Гвардейцы бурно поддержали своего командира.
Шляхетство спорило между собой. Наиболее стойкие конституционалисты сперва одержали верх, и решено было поднести императрице благодарственный адрес. Имелось в виду торжественно поблагодарить ее за подписание кондиций (в которые надо было, однако, внести коррективы) и за соизволение на созыв учредительного собрания — "учинить по сему".
Но акция Салтыкова с гвардейцами — фактически уже совершившийся государственный переворот, отменивший все решения и акты начиная с 19 января, — изменила настроение большинства. Все поняли, что дальнейшее сопротивление приведет к немедленному террору — иного выхода из создавшегося тупика у императрицы не было, да она и не стала бы его искать.
Реальная сила — гвардейские полки — была в ее руках.
Около трех часов пополудни — с появления во дворце первых шляхетских и офицерских групп прошло шесть часов — все снова собрались в аудиенц-зале. Анна вышла в сопровождении верховников.
Князь Никита Трубецкой от имени "общенародна" поднес Анне, а князь Антиох Кантемир огласил то самое прошение о самодержавии, написанное и подписанное в ночь с 23 на 24 февраля, которое и следовало поднести по плану Остермана с самого начала.
Подписавшие прошение "недостойными себя признавали" такой милости, как пункты, дарующие свободы. И далее говорилось:
Однако ж усердие верных подданных, которое от нас должность наша требует, побуждает нас по возможности нашей не показаться неблагодарными; для того в знак нашего благодарства всеподданнейше приносим и всепокорно просим всемилостивейше принять самодержавство таково, каково Ваши славные и достохвальные предки имели, а присланные к Вашему Императорскому Величеству от Верховного Совета и подписанные Вашего Величества рукою пункты уничтожить. Только всеподданнейше Ваше Императорское Величество просим, чтоб соизволили сочинить вместо Верховного Совета и Высокого Сената один Правительствующий Сенат, как при Его Величестве, блаженной памяти дяде Вашего Императорского Величества Петре Первом было, и исполнить его довольным числом 21 персоною…
В отличие от татищевского прошения, где Анна именовалась просто Ее Величеством, Кантемир со товарищи обращается к "Самодержице Всероссийской".
Приняв прошение, Анна разыграла издевательское по отношению к верховникам представление, осведомившись у них, может ли она удовлетворить желание офицерства и шляхетства. Верховники молча наклонили головы.
Маньян доносил по горячим следам: "Счастье, что министры Верховного совета в это время ничего не предприняли; если бы они оказали какое-нибудь сопротивление решению дворян, то дворяне и гвардейские офицеры положили выбросить верховников в окно".
Это не совсем точно. Далеко не все дворяне, как мы знаем, радовались такому финалу.
Но только двое из присутствующих способны были в полной мере оценить масштаб происшедшей катастрофы — князь Дмитрий Михайлович и Татищев. Только они могли понять, что пред ними не просто неудача неких политических сил, проигравших свою интригу, но обрыв, облом тенденции, мощно развивавшейся с момента возникновения Верховного тайного совета, тенденции, вышедшей на свет в "деле царевича Алексея" и обещавшей России совершенно иной уровень общественного и экономического существования.
Они по-разному относились к тем или иным чертам тенденции, но катастрофичность случившегося осознавали в равной степени.
В журнале Верховного совета записано:
Пополудни в четвертом часу к Ее Императорскому Величеству призван статский советник г. Маслов, и приказано ему подписанные от Ее Императорского Величества собственною рукою пункты и письмо (согласие Анны на подписание кондиций. — Я. Г.) принесть к Ее Величеству, которые в то ж время и отнесены и Ее Величеству от господ министров поднесены. И те пункты Ее Величество при всем народе изволила приняв, изодрать.
Тут же был доставлен из тюрьмы Ягужинский, и Анна приказала фельдмаршалу Долгорукому встретить его у дверей и вернуть шпагу. Императрица сознательно перевернула ситуацию 2 февраля, когда тот же Долгорукий отнял у Ягужинского шпагу.
