— Не бойся, он жив! — поспешно сообщила Колин, чтобы избавить мать от лишних страхов.
Но Микаэла уже откинула брезент и расстегнула рубашку на груди своего приемного сына. Сыпь расползлась по всему животу. Однако она уже отступала, хотя на некоторых местах еще держалась краснота.
Мэтью тихо простонал. Затем медленно открыл глаза.
— Мама, — прошептал он.
Микаэла проверила его пульс, другой рукой в это же время ощупывая лоб больного.
— О Колин, — вздохнула она, — ты все сделала правильно. Он выздоровеет. Он скоро встанет на ноги.
— Но где же… где я заразился? — Голос у Мэтью был совсем слабый.
— Армейские одеяла были инфицированы, — объяснил Салли. — Через них ты и заразился.
— О нет! — простонал Мэтью. — Где Ингрид? Я же подарил одно одеяло ей.
Микаэла с Салли поскакали вперед, но они все равно опоздали.
Лагерь переселенцев являл собой ужасное зрелище: все было сожжено дотла. Ингрид сидела со своей маленькой сестрой на руках на одном из пепелищ. Заплаканное лицо было перепачкано сажей.
— Доктор Майк, — снова разрыдалась она, завидев врача. — Они все сожгли. И моя сестра… — Она протянула ребенка Микаэле.
Микаэла взяла девочку на руки и быстро осмотрела.
— Симптомы те же самые, но форма заболевания не такая тяжелая. Отнеси ее в клинику, — тихо попросила она Салли. — Ингрид, где то одеяло, которое тебе принес Мэтью?
Девушка размазала слезы по лицу.
— Так ведь все же сгорело, — всхлипывала она.
Микаэла окинула взглядом всю картину опустошения. Палатки и единственный фургон переселенцев были сожжены. Неподалеку стоял Джейк Сликер. Он бросил в догорающий огонь палку, которая, должно быть, служила ему факелом. И после этого неторопливо подошел к доктору.
— Хватит нам тифозной заразы от переселенцев, — заявил он. — Зачем нам еще и индейская?
Микаэла гневно взглянула на него.
— Тиф занесли не индейцы и не переселенцы, а солдаты. Разносчиками эпидемии оказались одеяла, которые шайоны получили в дар от армии. Но теперь опасность уже миновала, — объяснила она. — Ведь то одеяло, которое Мэтью подарил Ингрид, вы сожгли так же, как и все остальное.
— А что же нам оставалось делать? — ответил Сликер. — Мы обязаны были защитить население от опасности.
— Защитить население, — пренебрежительно усмехнулась Микаэла. — Армия тоже использует именно это определение. Но точнее было бы назвать это истреблением!
Несколько дней спустя, когда врачебный долг позволил ей отойти от кроватей обоих тифозных больных, Микаэла в сопровождении Салли отправилась в армейский лагерь.
Они решительно шагнули к палатке полковника, но путь им преградил солдат.
— Полковнику нельзя мешать! — заявил он. — У меня строжайшее указание никого к нему не пускать.
— Прочь с дороги! — Салли оттолкнул солдата и откинул полог палатки, закрывающий вход.
Иген лежал на своей койке. Глаза его были закрыты, но шум разбудил его.
— Что вам нужно? — спросил он, узнав Салли и Микаэлу.
— Мы пришли, чтобы призвать вас к ответу, — твердо сказала Микаэла. — На вашей совести гибель сорока пяти человек.
Полковник посмотрел на нее с недоверием. Лоб его блестел от пота, глаза вспыхивали.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы знали, что одеяла были инфицированы, — сказал Салли. — Все это было подстроено умышленно, чтобы истребить шайонов.
— Но… я… я ни о чем таком не подозревал! — Глаза Игена расширились. — Приказы исходят от генерала Кастера и генерала Шермана. Одеяла послали они. Я ничего не знал об этом плане.
— Значит, план был, — заключила Микаэла. — Правительство губит ни в чем не повинных людей. Вы видели шайонов, вы знаете их миролюбие и готовность идти на соглашение. Но Кастер опять учинил над ними массовую расправу. Вы хотите принять это положение дел как нечто само собой разумеющееся? — Она повысила голос, на лице выражалась еле сдерживаемая ярость.
Полковник некоторое время смотрел на доктора молча. Затем медленно произнес:
— Я напишу донесение об этом случае, как только буду в состоянии сделать это.
Он приподнял свою рубашку, вытянув ее из-под ремня, и обнажилась часть живота, покрытая сыпью, очень хорошо знакомой Микаэле по тифозным больным.
