— Туда, туда, Страныч! — воскликнул Маломальский указывая пальцем. — Летим к ар Услышав человеческий крик, вичуха снова забеспокоилась и стала зло клекотать.
— Тише! Я понял! Молчи! — зашептал Странник, повернув голову.
Сергей обернулся и бросил прощальный взгляд на дом композиторов. Это было невероятное чувство. Полет. Трудно было вообразить себе, что такое возможно. Внизу разворачивалась ужасающая картина битвы мутантов. Огонь во всю уже полыхал в здании, вырываясь огромными языками на улицу и освещая адским светом разыгравшуюся драму.
— Твою ж мать, — прошептал Сергей с восхищением. — Я лечу. Я, черт побери, лечу! Никто не поверит! Да я и сам не верю!
В это действительно невозможно поверить. Он, верхом на одной из самых ненавистных и опасных для людей твари парил над разрушенным городом. И кто бы мог подумать, что спина этого чудовища, была самым сейчас безопасным местом на поверхности. Этот прыжок на спину твари был похож на прыжок отчаянья, когда в былые времена по новостям, раз за разом показывали, как люди выбрасывались из окон объятых огнем зданий. Люди шли на смерть, делая шаг в бездну. И такой шаг сделали и они. Но они спаслись. Они летели на вичухе. Однако сколько бы об этом не думал Маломальский, он все еще не мог поверить в то, что это происходит.
Внизу проносились руины города. Мрачный пейзаж, освещаемый луной. С такого ракурса последствия былой катастрофы он еще не видел. Зрелище завораживало и в то же время ужасало. Он крепко держался за своего товарища, который все-таки не бросил его и теперь, подарил ему своей настойчивостью такое невероятное приключение — полет на вичухе в небе разрушенного мира.
И вдруг, где-то на одной из улиц засверкали вспышки. Такие знакомые. И до слуха донеслись хлопки автоматных выстрелов. Мимо просвистели пули. Вичуха завопила в неистовой злобе и пошла на вираж.
— Черт! Страныч! Заставь ее отвернуть! Она сейчас полетит на стрелка! Ну же!
— Я все сделаю! — заорал Странник в ответ. — Только молчи! Он не любит человека! Твой голос беспокоит его!
— Ай, какие мы нежные! Так может мне сойти, а вашу мать?! Мутанты хреновы, чтоб вас!
— Заткнись, черт тебя дери!
Эти существа спутали ему все планы. Конечно, мозз не боялся быть съеденным. Однако этого безумно боялся носитель. Его настолько обуял страх, что от обилия такой необходимой для мозза подпитки, он даже почувствовал дурман и удовольствие. И на сей раз он сам повиновался Гансу, в его бегстве от мутантов и поиске укромного места. Однако мозз гнал от себя закравшуюся тревожную мысль о том, а не возьмет ли человек контроль над ним? Эта перспектива была для мозза абсурдной и не имеющей никакого обоснования. Просто надо было беречь этого носителя, и мозз позволил Гансу бежать, свернув с намеченного маршрута, и отсиживаться в этих руинах, что на углу Большой Дмитровки и Столешникова переулка.
Сейчас, когда монстров по близости видно не было, и тишина прерывалась лишь звуками далеких выстрелов, он снова направился к метро. Он двигался по нагромождениям обломков зданий. Разглядывал истлевшие остовы машин, и вслушивался. Выстрелы смолки. Вдали лишь клекотали летающие твари. Очевидно, тщетное сопротивление его врагов тем тварям, что с безумным упорством шли на запах крови, прекратилось. С врагом и его приспешником покончено. Он уже выходил к широкой Тверской улице, когда небо над ним очертила громадная тень. Ганс задрал голову и уставился на черного крылатого гиганта. И его глазами смотрел мозз.
«Нет! Этого не может быть!» — думал покоритель человеческого разума. Он действительно не хотел верить в то, что сейчас видел. На спине летающего мутанта восседали невредимыми его злейший враг и человек-приспешник. Как же так? Ведь он, единственный в своем роде, самый хитрый, умный, живучий и достойный главенствовать во всем живом царстве, не смог усмирить летающую тварь и потерпел фиаско, лишившись предыдущего носителя. А эти ничтожества! Эти низшие и нелепые формы жизни сидели на спине покорной твари! Как он, в голове человека!
— Нет! — Зарычал Ганс, передергивая затвор автомата. — Я не могу быть ниже вас! Я высшее существо! Я избранный, не вы! Этот мир должен принадлежать мне и всякая живая тварь должна быть моим рабом! — Он вскинул оружие и с ожесточением вдавил спусковой крючок. — Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!
