— Кое-что все-таки придется, — сказал Бородин. — Например, зачем вы отправились в ту ночь к Петрякову?
— Значит, что-то вы все-таки поняли? — криво усмехнулась Латушенкова.
— Как давно вы с Петряковым до этого встречались? — спросил Бородин.
— Порядочно. Мы познакомились… В тот день, десятого августа прошлого года, у меня в трамвае разрезали сумочку… Видите, какой невезучий был для меня год?.. Вытащили деньги, паспорт. Паспорт тут же подбросили, а Петряков первым его увидел, поднял и преподнес мне как подарок. Проехал со мной лишнюю остановку и проводил до дома. Всю дорогу, не переставая, что-то говорил, говорил. Ну я уши-то развесила. Хотя вид у меня вроде как неприступный, так мне все говорят, но на самом деле… — Латушенкова приложила руку к груди. — Чего уж скрывать: только и жду, когда какой-нибудь приличный мужчина обратит на меня внимание. Петряков мне показался именно таким. Приличным. Правда, ростом ниже меня, но тут уж, знаете… К тому же до встречи с ним я года три жила без мужчины. Совсем одна. Чего ж вы хотите!.. Ну вот, когда мы с Петряковым второй-то раз встретились, он стал зазывать меня к себе на кофеек. Однако я решила, что приличнее будет, если я его у себя приму. Так что я у него в гостях не была ни разу…
— Говорят, вы требовали, чтоб он вернул вам телевизор.
— Я этого не помню, но раз говорят жильцы… Было так было!.. Но когда я шла к Петрякову, то думала не о телевизоре…
— Чего ж вы хотели от него?
Латушенкова удивленно посмотрела на Бородина:
— Ну чего, как вы думаете, пьяная баба может хотеть от мужика? Тем более что мы с ним не ссорились. Он просто перестал приходить ко мне. Мне было так одиноко, что я готова была… Ну не знаю! Да и незачем вам все это слушать! Что вас еще интересует, касающееся Морозовой?
— Когда вы ломились к Петрякову, то были уверены, что он дома?
— Видимо, — пожала плечами Латушенкова. — Смутно припоминаю, что, прежде чем подняться к нему, я посмотрела на его окна. Они были освещены.
— О присутствии в квартире женщины догадывались?
— Что касается женщины… Ну если мужчина дома и не открывает дверь, то что еще может прийти в голову?
— Вы сказали, что не были у него дома, — включился в разговор Юра. — И все же нашли дверь и окна. Как вам это удалось?
Латушенкова с интересом поглядела на Юру:
— Мальчик далеко пойдет! Моментально разоблачил меня! Хотя я действительно не бывала у Петрякова.
— И как же вы отыскали его квартиру? — спросил Бородин.
— Интересно? Ну хорошо, расскажу, — она обращалась персонально к Юре, который от такого внимания засмущался и начал краснеть. — Однажды, когда Петряков заночевал у меня, я вытащила у него из кармана паспорт. Хорошо ли, плохо ли я сделала — судите как хотите. Но мне надо было узнать, женат он или нет. Эти странички в его паспорте были трогательно чисты. И на всякий случай я списала его адрес, а когда он пропал из виду, предприняла маленькую слежку. Однажды поднялась до его квартиры, но позвонить не решилась. А выйдя на улицу, определила расположение его окон. Ну а потом как глупая девчонка стала прохаживаться вечерами по другой стороне улицы и смотреть на его окна… Еще будут вопросы?
— Да, — кивнул Бородин. — Конкретно о Морозовой. Где она к вам подошла?
— Видимо, это был исторический момент, но я, к великому сожалению, не сохранила его в памяти. Первое смутное воспоминание связано с каким-то настойчивым ее вопросом. Возможно, она добивалась, чтобы я сказала ей свой адрес…
— Вы его сказали?
— Возможно. Помню, как валялась в снегу, а она меня пыталась поднять. Помню, как хватала ее за ногу, и она тоже падала, и я смеялась… Кажется, меня разбирал смех. Никак не могла остановиться. А дальше в памяти полный провал. До того момента, как двое каких-то мужчин взяли меня под руки и поволокли вверх по лестнице. А что было дальше, вы уже знаете…
— Вы догадывались, что Морозова — та самая женщина, которая была у Петрякова?
— Да Боже мой, конечно же, нет! Единственно, чего я хотела, чтобы она от меня отвязалась. Я хотела вернуться к Петрякову, но как-то так в конце концов получилось, что эта женщина привела-таки меня домой…
