— О, вон он! — воскликнула Катька. — Теперь главное, чтобы этот заокеанский засланец нас не заметил…
А это как раз было очень проблематичным. Как уже говорилось, наше теперешнее место жительства — симпатичная деревушка под названием Ждановка. Когда-то это была небольшая деревня в каких-то сорока — сорока пяти километрах от Москвы. В деревне активно культивировались птицеводство и животноводство, но со временем данные отрасли сельского хозяйства захирели, пришли в упадок, местные жители, у которых имелась возможность, подались в города, оставив свои нехитрые домишки на произвол судьбы. Так бы и умерла Ждановка, но тут грянула мода на загородные дома. Новоявленные богачи принялись активно строиться в ближайшем Подмосковье. Хилые деревеньки стали возрождаться, а их коренные жители, не найдя счастья в юродах, возвращаться домой. Сейчас Ждановка являет собой яркий пример пресловутой смычки юрода и деревни. Первое, что замечаешь при въезде, — две наспех сколоченные палатки: место тусовки деревенского бомонда. Сразу за палатками небольшой парк покалеченной сельхозтехники, а за ним начинается главная улица Ждановки, носящая, как водится, имя вождя мирового пролетариата. И вот каких-то пару-тройку лет назад в Ждановке появилась еще одна улица — Тверская. Думаю, из названия ясно, что именно на Тверской развернулось строительство домов с большой буквы и коттеджей с буквы поменьше.
Незаметно проехать по деревне просто невозможно, потому что местный транспорт — три трактора, несколько мотоциклов с коляской и старый мерин по кличке Орлик — активно перемещается по деревне лишь ранним утром и поздним вечером, а современные транспортные средства, сплошь иностранного производства, принадлежащие обитателям Тверской, ездят чаще, по с совершенно сумасшедшей скоростью. Катькина «Мазда», передвигаясь «на цыпочках», вызовет по меньшей мере изумление у местных жителей, а у одиноко бредущего Макферсона — вполне обоснованные подозрения. Понимала это и Катерина, оттого отчаянно ругалась, двигаясь по одной ей понятной траектории — от куста к кусту, от деревца к деревцу, словно пыталась замаскировать свою ярко-красную машину среди чахлой растительности. Впрочем, пока нам везло: американец шел торопливо и ни разу не обернулся. Да и судьба, видимо, нынче глядела на нас во все глаза: старый Орлик, управляемый перманентно пьяным Толянычем, вырулил на главную улицу. Макферсон о чем-то переговорил с водителем кобылы, после чего не без опаски взгромоздился на телегу.
— Ясно, на автовокзал поедут, — обрадовалась Катька. — Вот там-то мы с ним и встретимся.
С этими словами подружка прибавила газу, и мы, лихо обогнав Орлика, покатили в сторону автовокзала. Вообще-то столь высокопарно Катерина обозвала конечную остановку одного-единственного автобуса в деревне Константиново, что в пяти километрах от Ждановки. Превосходство автомобиля над гужевым транспортом известно с незапамятных времен, и мы доехали до автовокзала в рекордно короткие сроки.
— Ну, может, теперь объяснишь, с чего вдруг в твоей гениальной голове родилась совершенно бредовая мысль следить за американцем? — полюбопытствовала я, когда Катька пристроила машину за большим стендом, с которого страшно скалилась птичница в красной косынке и с десятком цыплят в натруженных руках. Судьба несчастных желтых комочков отчетливо читались в глазах женщины: съедят их, и дело с концом! Но польза от древнего, как социализм, билборда все же была — приметную Катькину «Мазду» из-за него не увидели бы.
— И ничего не бредовая, — обиделась Катерина. — Не нравится мне этот Макферсон…
— Да? Зато ты, по-моему, произвела на него впечатление. Особенно некоторые выдающиеся части твоего тела. Ну, и чем же не угодил вашей светлости заокеанский гость?
— Подозрительный он какой-то.
— Неужто шпион?! — с притворным испугом пхнула я.
В ответ Катька презрительно хрюкнула:
— Хм, кого сейчас шпионами удивишь? Впрочем, может, ты и права, чухонец — шпион. Только не государственный, а промышленный.
— Иди ты! Никак на экономику нашу покусился? Вот уж не поверю. Как можно покушаться на то, чего нет?
