Аврааму и вправду было очень легко. Он спал в своей постели, а когда проснулся и вышел из спальни, увидел Марьянку через открытую дверь ванной – она стояла и чистила зубы.
* * *
Не придись эта неделя впритык к расследованию, она была бы самой прекрасной неделей в его жизни. Во вторник они поехали в Масаду и на Мертвое море, где Авраам Авраам смотрел с берега на Марьянку, как она нерешительно входит в соленую плотную воду и мажет лоб и щеки целебной грязью. Лично он ненавидел Мертвое море с детских лет. В среду рано утром Авраам отвез свою гостью в Восточный Иерусалим, и оттуда она уже сама отправилась на такси в Вифлеем. Он пожалел, что не откликнулся на ее мольбы присоединиться к ней, особенно когда увидел, какой серьезной и тихой она была, когда вернулась. Марьянка как-то нежнее касалась его лица и рук и рассказала ему, что больше часа сидела в храме Рождества Христова и думала про свою жизнь.
– О чем попросила? – поинтересовался инспектор.
– Ни о чем; это ведь не колодец желаний, это церковь, – ответила девушка. – Я чувствовала, что хочу измениться, но не знаю как.
В тот вечер она отклонила предложение прогуляться по берегу моря в Тель-Авиве и осталась читать в своей комнате, а Авраам заснул в отчаянии и страхе. Но наутро, открыв глаза, он увидел, что она спит рядом.
Марьянка не шутила, когда сказала, что хочет встретиться с его родителями, и он позвонил в четверг матери и сообщил, что у него гостья из Бельгии.
– Может, придете в пятницу на ужин? – тут же предложила мать, и, к ее полному изумлению, сын не отказал ей.
В тот день она еще два раза звонила ему: узнать, что едят бельгийцы и как насчет фрикаделек в соусе, прилично ли это? Инспектор слышал, как рядом бурчит его отец:
– Что ты так нервничаешь? Приготовь ей рис с фасолью. Она наверняка такого не едала.
Марьянка уперлась, что они не могут прийти в гости без бутылки вина.
К великому удивлению Авраама, ужин не закончился кошмаром. Его родители принарядились, а отец даже обул ботинки. Они накрыли на стол в гостиной, и мать поставила в его центре зеленую стеклянную вазу с красивым букетом белых роз. Марьянка надела черное платье, и инспектор впервые увидел, что она подкрасилась. Родители не задали вопросов по поводу того, что за отношения у него с бельгийской гостьей, а сами они вдаваться в это не стали. Мать спросила девушку, откуда у нее такое имя, и та объяснила, что родилась в Словении и эмигрировала с семьей в Бельгию.
– А, так вы не бельгийка! – разочарованным тоном сказала хозяйка дома.
– А сами мы что, отсюда? Мои родители родились в Ираке, а где, как вы думаете, родилась она? В Венгрии, – сказал ее муж, и мать Авраама пробурчала на иврите:
– Что ты морочишь ей голову; какое ей дело до того, где я родилась?
Инспектор почувствовал, как пальцы Марьянки карабкаются под столом к его бедру и выше. Хозяйка убрала тарелки, в которых подавала первое блюдо, и он пошел за ней на кухню, помочь.
– Она прелесть, очень хорошенькая. Где ты с ней познакомился? – прошептала его мать.
– Встретились в Бельгии, – сказал полицейский, но распространяться об этом не стал.
Марьянка осталась сидеть за столом. Авраам видел из кухни, как она смотрит на его отца серьезными глазами. Она и вправду была очень прикольной, и инспектор спросил себя: а вдруг, по бельгийским или словенским понятиям, он и сам ничего мужик?
Разговор по-английски был тяжел для Авраама-старшего. Сперва он еще старался говорить на этом языке, а потом перешел на иврит и ждал, пока его слова переведут, а после и вовсе устал и замолк. Опустив взгляд в тарелку, он осторожно засовывал еду в рот, хотя все остальные уже поели. Перед ужином инспектор рассказал Марьянке о состоянии его здоровья, и она терпеливо слушала его отца, даже когда он лопотал на иврите бессмыслицы. В конце ужина отец вдруг пробормотал будто про себя:
– Хорошо, что вы уезжаете из Израиля. Нечего вам здесь искать. – А потом, обратившись к Марьянке, он добавил на иврите: – Я буду очень по нему скучать. Знаешь, как я его люблю?
* * *
На следующий день они поехали в Иерусалим. Это была суббота, последний день отпуска Марьянки. Сначала гуляли по западному городу – Авраам взял ее в Нахлаот и показал улочки, на которых жил его дед и на одной из которых целый год жил он сам во время учебы. Город выглядел пустым, вокруг не было слышно ни звука. Воздух казался душным от грусти расставания.
