Метод 15/33 - страница 8
Чтобы создать у своего похитителя впечатление, будто я оценила его старания, я включила Преимущество № 14 – телевизор – и сделала вид, что смотрю передачу. На самом деле мне, разумеется, не было никакого дела до его драгоценной самооценки, но подобные уловки необходимы, чтобы вводить в заблуждение наших врагов, усыплять их бдительность, заставляя их холить и лелеять собственные слабости, пока не наступит момент дернуть за шнурок и, захлопнув ловушку, нанести стремительный смертельный удар. Ну, может быть, и не совсем стремительный, может быть, я его немного затяну. Он должен помучиться, хоть немного. Я отцепила от ведра ручку и использовала ее острые концы как отвертку.
Ни одному существу в доме или в полях вокруг не удалось превзойти меня в бодрствовании в четвертую ночь моего плена. Даже луна побледнела и слилась с серебристым рассветом, а я все еще продолжала работать.
Он не заметил неуловимых изменений в обстановке моей тюремной камеры, принеся мне утром пятого дня завтрак снова на этой возмутительной фарфоровой тарелке. Во время ланча я с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться, когда он спросил, не хочу ли я еще воды.
– Да, пожалуйста.
Он понятия не имел о том, что его ожидает, как и о том, на что я способна ради того, чтобы свершить свою собственную разновидность правосудия.
Мне не было дела до того, что обо мне тогда говорилось в новостях. Я никуда не убегала. Разумеется. Да и с какой стати? Конечно, они разозлились. Они пришли в ярость, но все равно не отказали бы мне в помощи. Они были моими родителями, а я – их единственным ребенком.
– Но ты же отличница, – растерялся отец. – Как же школа?
Во время похода со мной в клинику они еще больше растерялись, узнав, что я скрывала свое положение целых семь месяцев.
– Как она может быть на восьмом месяце? – спросила мама у акушерки, хотя ее голос противоречил ее собственному взгляду, явно принявшему неумолимую реальность.
На самом деле я не просто «поправилась», а превратилась в идеальной формы шар под налившимися полушариями грудей. Стыдясь собственного самообмана, мама опустила голову и заплакала. Отец осторожно положил ладонь ей на спину, не совсем понимая, как держаться с женщиной, которая плакала раз или два в жизни. Врач посмотрел на меня и поджал губы, но выражение его лица было добрым, и он переменил тему, заговорив о ближайшем будущем:
– На следующей неделе она снова должна будет к нам зайти. Я должен сделать кое-какие анализы. Пожалуйста, в регистратуре запишитесь на прием.
Если бы только я знала тогда то, что мне известно сейчас, я была бы внимательнее и успела бы обо всем догадаться. Я была слишком озабочена разочарованием своих родителей, чтобы распознать неискренность хищного взгляда регистратора или обратить внимание на хлорофилловый туман, окутывающий ее странное поведение. Но сейчас я все это помню, потому что сразу загрузила эту информацию в подсознание. Когда мы подошли к этой зеленоглазой женщине с закрученными в тугой узел седыми волосами и противоестественно розовыми щеками, она сразу стала обращаться только к моей маме.
– Когда она снова должна прийти на прием? – спросила регистратор.
– Врач сказал, на следующей неделе, – ответила мама.
Отец нависал над нами, и родители напоминали мне двуглавого дракона.
Мама одной рукой теребила сумочку, а пальцы второй сжимали и разжимали несуществующий мячик для снятия стресса. Регистратор уставилась в журнал.
– Как насчет следующего вторника в два часа? О, погодите, она же будет в школе, так ведь? «Проспект-Хай»?
Мама ненавидит лишние вопросы и разговоры ни о чем. В другой ситуации она проигнорировала бы неуместную реплику относительно моей школы. Возможно, даже фыркнула бы, услышав ее. В обычной ситуации она ответила бы язвительным замечанием: «По-вашему, название ее школы и в самом деле имеет отношение к делу?» Она очень вспыльчива и не выносит тупости. Также ей не нравится, когда кто-то впустую тратит ее время. У нее скверный характер, но она очень организованна и внимательна к деталям. Она также необычайно язвительна, и у нее на все случаи жизни имеется план. Таковы ее качества: она адвокат в суде. Но в тот день она была всего лишь расстроенной матерью и поспешно ответила на вопрос, листая свой блокнот:
