Северус заставил себя собраться и взять‑таки книгу, слушая, что Гермиона говорит.
— Ты прости, конечно, что я так говорю, но это так. И все же ему давно пора перерасти эту обиду.
— Возможно, — он заметил, что она вздрогнула от того, что не ожидала услышать это прямо над ухом. – Кстати, вот, возьми это, — он протянул книгу.
— Как ты догадался? – она оторопело посмотрела на него. – Я как раз хотела ее взять.
— Видел ее в кабинете Снейпа. Вот и подумал, что, возможно, она полезна, — он говорил спокойно и отстраненно. Она все еще недоверчиво смотрела на него. – Ладно, пора идти на занятия. У меня сейчас Прорицания, — бросил он с плохо скрываемым презрением, направляясь к выходу.
— Удачи тебе! И почему ты их не бросишь?
— Сам не знаю, — он картинно развел руками, обернувшись к ней лицом. – На них можно выспаться, — высказав это предположение, он скрылся за дверью.
«Ну, что ж, Северус, поздравляю тебя, — без какого‑либо выражения заявил внутренний голос. – Во–первых, она жаждет твоего признания, во–вторых, не считает ублюдком из‑за того, что ты состоишь в Ордене, в–третьих, считает твое поведение ребячеством и, в–четвертых, в курсе твоего школьного позора. Как там сказал Дамблдор? «Узнаешь, как она к тебе относится»? Узнал? Помнишь, где твои яды лежат?»
***
Северусу удалось убедить свой внутренний голос, что яд – это не конструктивно. В конце концов, если ему очень уж сильно надоест жить, он всегда может вызвать на дуэль Темного Лорда. Кто знает, может, он, Северус Снейп, сгодится вместо Мальчика–который–выжил? Хоть пользу принесет своей попыткой суицида.
После того, как окончились занятия, он незаметно отбился от гриффиндорцев и направился к комнате, которая должна была стать его лабораторией на ближайший месяц, как минимум. Поскольку начальная стадия приготовления зелья была одной из самых сложных и трудоемких, Снейп задержался там и вышел лишь пару часов спустя после отбоя. К счастью, вместе с личиной Поттера в его временное пользование была предоставлена и мантия невидимка. Это было очень удобно, поэтому он без проблем вернулся в Гриффиндорскую башню. К его удивлению, в гостиной, свернувшись калачиком на диване у камина, лежала Джинни Уизли. Стоило ему войти, она тут же встрепенулась и села, так что не было никаких сомнений, что ждала она именно его.
— Привет, — неуверенно начала она.
— Почему ты до сих пор не спишь? – кажется, ему не удалось в полной мере избавиться от профессорской интонации в голосе.
— Хотела поговорить с тобой.
«О, Мерлин! Ну что еще?» — мысленно застонал Снейп.
— О чем?
— Ты весь день игнорируешь меня. Что произошло? Ты на что‑то обиделся? Вчера, когда я навещала тебя, все было иначе. Что случилось прошлой ночью?
«Проклятье! Совсем забыл, что она его девушка. Следовало уделить ей больше внимания. Вот на таких мелочах и проваливаются шпионы. Надо срочно исправлять положение».
— Э–э–э… Да ничего не случилось, просто… — «Просто что? Амнезия от удара головой? Прости, я забыл, что ты моя девушка. Глупо. Мне нужно было побыть одному? Еще глупее и звучит мелодраматично, хотя вполне в духе Поттера».
Между тем, девушка поднялась с дивана и приблизилась к нему, взяв его за руку. Она заглянула ему в глаза со страхом и надеждой.
«Что делают мужчины, когда провинятся перед своей женщиной?» — подумал Снейп, глядя на рыжую гриффиндорку.
«Хороший вопрос, — едко отозвался внутренний голос. – Главное, у тебя просто море опыта в этих вещах. Даже интересно, как ты будешь выкручиваться».
«Лучше бы помог, чем издеваться».
«Это не входит в мои обязанности. И потом, ты все равно никогда меня не слушаешь».
— Ты чем‑то озабочен? – спросила девушка, глядя на его нахмуренное лицо.
— Да, — «Ура! Спасибо за подсказку. Десять… нет, больно жирно, пять баллов Гриффиндору!». – Рон и Гермиона. Кажется, они поссорились…
«А еще мне, слизеринскому декану, пришлось стать гриффиндорцем–семикурсником, терпеть вас всех целый день, выкручиваться сейчас с тобой, надеяться, что меня не призовет Темный Лорд и что Люпин не испортит все своим добреньким характером, когда будет притворяться мной. Я мог бы продолжить список того, что меня тревожит, но слушать все равно некому».
