Глава III
О ДОБРЕ НА ЗАВАЛИНКЕ
Было добро, да миновало. Будет добро, да того Долго ждать. И не потому, что оно набило оскомину, приелось. А потому, что, как заметил один умный русский человек, мы стали снобами. Нам красоту подавай, да не просто красоту, а ее символы. Сама красота тоже стала пресной. Что же говорить о морали? Мораль — особа вульгарная.
Куда ей до высот духа. Ей бы что-нибудь попроще и социально полезнее. Добро вообще некрасиво. И сколько бы ни указывали на красоту добра, эстетика злого выглядит привлекательнее.
Никто не знает, что такое добро. И я не знаю. Но затылочное сознание не может ошибаться. Оно знает, что вот если я украл — это добро. Это удача. Не пойманный не вор. Если у меня украли — это зло. Нарушение порядка. Непорядочность.
Добро делится на свое и чужое. Приложил руку — твое. Не приложил — чужое. Все, что между своим и чужим, то ничье. Оно — чье это ничье? Богово. Если богово, то и мое. Вот этим-то ничейное добро и заманчиво.
Было богово, стало мое. Только сам-то я кто? Так, субъект какой-то, нечто под-лежащее под добром. Но не само добро.
Вот друг. Он друг-ой. Как он живет? Ничего. Пока есть ничейное добро, все живут ничего. Ничего из того, что есть что-то. Одновременно ничего из того, что есть ничто. Ничего из бесконечности нулевой реальности. Из этой же бесконечности и ничейное добро.
Во-первых, в нем нет признака, указывающего на то, что оно чье-то. Оно ни чужое и ни свое. Оно из глубин нулевой субъективности, омывающей материки тех, кто есть кто-то. Вот друг. Он не другой. Он никто, т. е. он из складок нулевой реальности, как и я.
Во-вторых, из того факта, что ничейное добро есть сейчас, никак не} следует, что оно будет ничьим в следующий момент времени. Нет причин для того, чтобы кто-то любил ничейное добро. Кто-то любит себя и свое добро. Своя рубашки ближе к телу.
Есть много причин для того, чтобы на ничейное добро накладывали руки. Вот земля, она чья? Ничья. А ничейным не грех кому-то и попользоваться. Пока этого кто-то не смоет волна нулевой реальности.
Откуда же зло и красота злого? Из отпадения своего от чужого. В ничейности добра русское сознание не видит зла. Беда не в том, что есть добро. Добро-то еще есть, да вот добрых людей не стало. Поблагодарить некого. Чье добро? Ничейное.
Не делай добра… Эти слова обращены к добродетельному человеку. Почему? Потому что добро-детельный человек — это живая машина. Он несет добро, как курица яйца.
Есть потребители добра-продукта, а есть производители этого продукта. Производят добро добродетельные люди. Они его не потребляют. Они его обменивают на зло. Ты им зло, они тебе — добро. На, входе — зло, на выходе — добро. Добродетельный человек — социальная машина по производству добра из зла.
Но в русском сознании добро не сопряжено с делом. Добро — не дело. Добро — между делом. Когда оно дело, оно поддельно. Делаем добро, получаем зло. Какое зло?
Принудительное добро. Сила принуждения к добру производит дом для изнасилованных добром.
Не делай добра, не получишь зла. Делай дело, но не между делом. А уж будет добро или не будет — это как повезет. Добро не дерево, на котором растут яблоки. Из добра добро не растет и от добра добро не ищут. Уже добро. Только грустно от того, что в добре добра не увидать. Мы ведь в деле, а оно между делом.
О возможности поддельного добра первым заговорил В. Соловьев. Если добро — дело, то его легко подделать. Никто не отличит поддельное от дельного. Даже Бог ошибается в маркировке подлинной халтуры добра. Для того чтобы быть добрым, не нужно знать, что такое добро. Добро не дело ума и тем более не дело воли.
Уже добры и нет заботы быть добрыми. Только воздержись от дела неприсущего, а присущее уже есть и без дела. Что есть? Существо, т. е. живая сущность сущего.
Обломов — воздержался. Штольц — не воздержался. Обломов — живой. Штольц — деловой.
Добро не обязанность. Оно не нормативно. Его нельзя Превратить в этикет добра.
Если превращаем, то получаем этикетку, на которой написано «Здесь — добро».
