Виктор подвинул к врачу пачку банкнот:
– Спасибо, что сделали исключение.
Она взяла деньги и глянула на те несколько строк, что он написал в анкете.
– Чем могу помочь, мистер… Ласситер?
Пытаясь сосредоточиться сквозь нарастающий гул в голове, Виктор слушал, как врач задает те же вопросы, и давал те же ответы. Перечислил симптомы – шум, боль, конвульсии, потеря сознания, – опуская то, что можно, привирая там, где придется. Доктор что-то нацарапала в блокноте и задумалась.
– Это может быть эпилепсия, миастения гравис, дистония – иногда сложно четко диагностировать неврологические расстройства, если симптомы пересекаются. Мы проведем несколько тестов…
– Нет.
Доктор подняла глаза от записей:
– Но без точной картины…
– Я уже делал анализы. Результаты были… неубедительными. Я пришел узнать, что вы бы порекомендовали.
Доктор Клейтон села прямее.
– Я не даю рекомендаций, не поставив диагноз, и не ставлю его без четкой картины болезни. Без обид, мистер Ласситер, но одних ваших слов недостаточно.
Виктор выдохнул и подался вперед. А заодно потянулся к доктору – не буквально, но с помощью своих сил, надавил, не переходя грань боли. Легкий дискомфорт, то, что вынуждало незнакомцев отшатываться, а самому Виктору помогало незамеченным продвигаться сквозь толпу. Вот только Клейтон бежать было некуда, и дискомфорт она восприняла как то, чем он, собственно, являлся, – как угрозу. Сражайся-или-беги, хищник и добыча, вот так просто и примитивно.
– В этом городе множество нечистых на руку докторов, – начал Виктор. – Но их уступчивость зачастую обратно пропорциональна их знаниям. Поэтому я здесь. С вами.
Клейтон сглотнула, но заговорила твердо:
– При неправильном диагнозе лечение может скорее навредить, чем помочь.
– Я готов рискнуть.
Доктор испустила судорожный вздох и тряхнула головой, словно проясняя мысли.
– Я бы порекомендовала противосудорожные и бета-блокаторы. – Ее ручка запорхала над бумагой. – Для чего-то помощнее вам придется пройти обследование, – заключила она, вырывая листок.
Виктор взял у нее бумагу и встал.
– Спасибо, доктор.
Два часа спустя он вытряхнул на ладонь таблетки и проглотил их насухую.
Вскоре его сердце стало биться медленнее, жужжание притихло, и Виктор решил, что, возможно, нашел ответ. Две недели ему было легче.
А потом он снова умер.
VI
Четыре недели назад
Хэллоуэй
Виктор опаздывал и знал это.
С Линденом пришлось повозиться дольше, чем предполагалось, – ждать, пока все остальные разойдутся и он останется в гараже один. А потом, конечно, дождаться неминуемой смерти и проследить, чтобы она не последовала за ним туда, где они жили последние девять дней. Съемный дом, еще одно из тех мест для краткосрочного пребывания, которые можно забронировать на день, неделю или месяц.
Его выбрала Сидни, сказала, мол, он похож на настоящий дом.
Внутри Виктора встретил аромат плавленого сыра и грохот взрыва, что донесся с экрана большого телевизора. Сидни примостилась на подлокотнике дивана, бросая кусочки попкорна Долу, а Митч согнулся у кухонной стойки, расставляя свечи на шоколадном торте.
Это выглядело таким невероятно… нормальным.
Первым его возвращение заметил пес, чей хвост заметался по деревянному полу.
Митч озабоченно глянул на Виктора, но тот лишь отмахнулся.
– Привет, – обернулась через плечо Сидни.
Прошло пять лет, а Сидни Кларк почти не изменилась. Такая же хрупкая, невысокая, круглолицая и круглоглазая, как в день их встречи на дороге. В основном отличия были поверхностными – она сменила радужные легинсы на черные с маленькими белыми звездами, а светлые волосы постоянно прятала под париками, меняя их под настроение. Сегодня вечером Сид выбрала бледно-голубой, того же оттенка, что и ее глаза.
И в то же время Сидни изменилась куда больше, чем кто-либо из них. Тембр голоса, немигающий взгляд, то, как она закатывала глаза, – Сид явно обзавелась этой привычкой в попытке подчеркнуть свой неочевидный возраст. Телом ребенок, по поведению – тинейджер.
Она глянула на пустые руки Виктора, и он прочел в ее глазах вопрос: «Неужели забыл?»
– С Днем рождения, Сидни, – сказал Виктор.
