Что бы это значило?
— Что ты здесь делаешь?!
Ребекка вздрогнула от злобного окрика. Она так углубилась в изучение альбома, что не услышала, как открылась дверь.
Алехандро широкими шагами пересек комнату и схватил альбом.
— Не смей прикасаться к альбому! Как ты посмела копаться в моих вещах?
— Прости, — потрясенно произнесла Ребекка. Ведь она действительно вторглась в его личную жизнь. — У тебя такая красивая дочь, Алехандро. Я сожалею, что огорчила тебя своей любознательностью.
Он провел рукой по лицу, тихо выругавшись и качнув головой. Сердце Ребекки сжалось. На лице его отражалась такая боль, которую она сама никогда не испытывала.
— Да, Анна была красивой. Она была самым лучшим из того, что я сделал в жизни.
— Была? — У Ребекки защемило в груди. О боже! Официальный документ в конце альбома был свидетельством о смерти. Defuncion — смерть. И как же она не могла догадаться?
— Уйди с моих глаз. — Эти слова пронзили ее, словно пули. Холодные, тяжелые.
Она встала из-за стола. Он вздрогнул, когда она коснулась его руки.
— Я очень сожалею о твоей потере, Алехандро.
— Хочешь утешить меня? Взять к себе в постель и помочь мне забыться?
Ребекка не смогла говорить. Она смотрела на него, с трудом сдерживая слезы.
— Ты можешь приберечь свою жалость для себя, Ребекка Лейтон. — Алехандро оттолкнул ее руку.
—. Я очень сожалею, — снова сказала она. Потому что ей больше нечего было сказать.
— Иди.
И она впервые беспрекословно послушалась его.
Было почти три часа ночи, когда Ребекка, стоя на краю бассейна, решила немного поплавать. Она пыталась уснуть, но так и не смогла. Попробовав воду кончиками пальцев, Ребекка вспомнила лицо Алехандро, когда он сообщил ей о смерти дочери. Машинально она коснулась своего живота. Когда-то она мечтала стать матерью его детей...
Его бедная, бедная жена... Может, их брак распался из-за смерти дочери?
Она не знала, что сказать Алехандро: он был таким злым, агрессивным и — поразительно! — очень ранимым. Его одиночество тронуло ее до глубины души, и она с трудом подавляла в себе это сентиментальное чувство. Несмотря на его попытки унизить и поработить ее, между ними вдруг возникла незримая связь.
Что случилось с Анной? Она была такой красивой девочкой...
Слезы подступили к горлу Ребекки.
Черт возьми, тебе надо прекратить об этом думать.
Она скинула халат и бросила его на стул. Через секунду за ним последовали трусики и бюстгальтер, и молодая женщина стала спускаться по лестнице в воду. Гусиные мурашки высыпали на ее коже. Воздух был теплым, но вода — гораздо холоднее.
Ребекка опустилась уже на самую нижнюю ступеньку, и вода касалась ее обнаженных грудей. Соски от холода напряглись и отвердели. Как давно их никто не касался! Ребекка зажала один сосок между большим и указательным пальцами. Разве это так грешно — почувствовать эту ласку снова, даже на краткий миг?
Из-за дерева раздался какой-то звук. Сердце Ребекки запрыгало от страха.
— Кто здесь? — спросила она и стала вглядываться в сторону дерева, пока от него не отделилась тень.
Это был высокий мужчина, с темными волосами и телосложением греческого бога, одетый в джинсы и темную футболку.
— Наслаждаешься жизнью?
Ребекка поджала колени к груди, чтобы скрыть свою наготу.
— Ты испугал меня до полусмерти, Алехандро. Давно здесь стоишь?
— Достаточно давно.
Ребекка прикусила губу. Не имело значения то, что в прошлом этот мужчина видел ее обнаженной, что он целовал каждый сантиметр ее тела. Мысль о том, что Алехандро смотрел на нее все это время — и тогда, когда она ласкала себя, ужаснула Ребекку.
— Уходи, — сказала она с максимальным достоинством, на которое в данный момент была способна. — Пожалуйста, уходи.
Его ухмылка сообщила ей о том, что он и не собирается это делать. Усевшись в кресло, он положил ногу на ногу.
— Зачем же мне уходить, сеньорина Лейтон? Я нахожусь в своем доме. Ия пришел сюда первым.
— Тогда уйду я. Передай мне, пожалуйста, мой халат.
— Нет.
Неужели он издевается над ней? Ребекка судорожно глотнула.
— Прости, что я смотрела твои фото. Я не знала, что это расстроит тебя...
Он грубо хмыкнул.
