– Расступись! – снова закричал мужчина. – Дорогу Гаю Амелию Дециму!
Луп застыл на месте. И тут же кто-то пихнул его сзади.
– Эй! Поосторожнее, парень! – Какой-то мужчина с сердитым видом протолкался мимо Лупа. – Незачем вставать на дороге у людей! Проклятый мальчишка!
Луп пробормотал извинения и отступил в дверь хлебной лавки. Он во все глаза смотрел на носилки, которые рабы несли мимо него. Занавески качнулись, и Луп заметил руку, унизанную тяжелыми золотыми перстнями.
– Дорогу Дециму! – продолжал кричать раб с посохом.
– Вот ведь дрянь… – прорычал кто-то за спиной Лупа, и мальчик, оглянувшись, увидел пекаря. Тот, не обращая внимания на Лупа, с ненавистью уставился на носилки. – Римский кровосос!
Луп не усомнился ни на секунду: это тот самый Децим, которого они искали! Прямо здесь, в Афинах! В какой-нибудь сотне шагов от входа во дворец наместника! Мысли Лупа заметались. Сначала он подумал о том, чтобы побежать во дворец и рассказать обо всем своим друзьям. Потом сообразил, что куда более важно последовать за Децимом и узнать, где живет сборщик налогов.
Носилки двигались дальше по улице, и Луп пошел следом за ними. Они миновали центр города, а потом двинулись по улице вверх, к богатой части города. Тесно стоявшие дома уступили место большим зданиям с красивыми входами, и наконец улица вывела на рынок, где продавались специи и другие предметы роскоши. Носилки остановились у короткой лестницы, что вела к обитой гвоздями двери, перед которой сидел страж. Увидев носилки, он ринулся вниз по ступеням и склонил голову, готовый помочь хозяину выйти. Луп остановился у одного из прилавков, откуда он мог наблюдать, не привлекая к себе внимания.
Легкие занавески раздвинулись, сидевший в носилках человек свесил ноги наружу, и вот лысая голова Децима сверкнула на солнце. Он быстро огляделся по сторонам и только после этого поднялся по ступеням. Дверь распахнулась перед ним, и он исчез в доме. А через мгновение рабы, несшие носилки, зашагали дальше и повернули в узкий боковой переулок, откуда можно было пройти в жилища рабов за домом.
Луп с бешено бьющимся от волнения сердцем повернулся и поспешил ко дворцу, бесцеремонно расталкивая прохожих, возмущенно кричавших что-то ему вслед. У входа во дворец Луп, задыхаясь, объяснил стражу, кто он таков, и солдат махнул рукой, впуская его внутрь. Луп сгорал от нетерпения, желая поскорее рассказать все друзьям. Вбежав в гостевое крыло, он помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и потом по коридору к их комнате. Дверь оказалась приоткрытой, и Луп ворвался внутрь, тяжело дыша.
И тут же нахмурился. Он, конечно же, ожидал увидеть Феста и Марка. Но вместо них в комнате находились двое солдат. Они были в красных туниках легионеров, в тяжелых ботинках и с короткими мечами, висевшими на толстых кожаных перевязях через плечо.
– Где мои друзья? – резко спросил Луп. – Я должен кое-что им сообщить.
– Сообщишь, а как же.
Один из солдат ухмыльнулся и, шагнув вперед, схватил Лупа за руку.
– Эй! – возмутился Луп, пытаясь высвободиться. – Ты что себе думаешь? Отпусти меня!
Но солдат лишь усилил хватку и угрожающе взмахнул второй рукой, сжав кулак.
– Прекрати вертеться, или я тебе хорошенько врежу, мальчишка!
Луп неохотно повиновался, и второй солдат сжал его свободную руку. Вместе они вытащили Лупа в коридор.
– Да объясните же, что происходит? Где Марк и Фест?
– Скоро ты их увидишь.
– Куда вы меня ведете? В чем дело?
– Ты и сам отлично знаешь, парень. – Солдат окинул Лупа ледяным взглядом. – И нечего тут изображать невинность.
Луп растерялся и испугался.
– Я понятия не имею, о чем ты.
Солдат презрительно хмыкнул:
– Конечно не имеешь. Так все преступники говорят.
– Преступники? – У Лупа упало сердце. – О чем ты говоришь?
– Ты и твои дружки арестованы. За убийство.
