– Я мог бы научиться жить такой жизнью, – благодушно пробормотал он.
Фест хмыкнул, неторопливо разжевывая кусок мяса. Проглотив его, он покачал пальцем перед носом писаря.
– Ну, прямо сейчас момент вполне приятный, согласен. Но это потому, что приближается лето. Тебе вряд ли захотелось бы оказаться здесь зимой. Уж ты мне поверь.
Марк уже покончил с едой и сидел, глядя на языки пламени. Он кивнул, вспоминая прошедшую зиму и холод Апеннин, пронизывавший до костей. Марк даже содрогнулся при этом воспоминании. Но он вполне понимал чувства Лупа. Эта теплая ночь под покровом звездных небес наполняла душу безмятежным покоем, какой Марк редко испытывал за последние годы.
– Как бы то ни было, – продолжил Фест, – здесь мы оставаться не можем. Слишком близко к Страту. Слух о смерти Пиндара разнесется вокруг, и все начнут охотиться на убийц. Нам необходимо обогнать их и найти способ вообще скрыться с глаз. А это вполне возможно в таком большом городе, как Афины.
– Но мы же не намеренно его убили! – возразил Луп. – Мы не убийцы!
– А люди видят все по-другому, – перебил его Марк. – Да и как иначе, если мы влезли в его дом без приглашения? Никто не поверит, что это был несчастный случай. Так что мы можем сделать только одно: постараться, чтобы нас не поймали.
– Он прав, – кивнул Фест. – Мы должны завтра уйти от Страта как можно дальше. И будет лучше, если мы немного поспим. В пути нам понадобится много сил.
Луп улыбнулся:
– Спать… Мне как раз этого и хочется. Даже выразить не могу, насколько я устал…
Луп взял свой плащ и укрылся им, а потом повернулся спиной к огню и свернулся клубком. Его дыхание вскоре стало глубоким и ровным. Марк и Фест продолжали молча сидеть у костра, пока огонь не стал угасать, бросая слабый свет на деревья, окружающие поляну. Наконец Марк вздохнул и тихо сказал:
– Интересно, как идет кампания Цезаря?
Фест пожал плечами:
– Все еще только начинается. Последнее, что я слышал, – что он уже расправился с некоторыми племенами из Гельвеции, которые хотели осесть в Галлии. Можно не сомневаться, он с ними не церемонился.
В голосе Феста прозвучала странная горечь, и Марк этого не упустил. Он подумал, что Фест, возможно, негодует из-за того, что его отправили помогать Марку. Мальчик откашлялся.
– Тебе бы хотелось сейчас быть с ним?
Фест глубоко вздохнул:
– Пожалуй, да. Я так долго и так преданно служил ему, что, думаю, всегда буду на его стороне.
– Но ты не против того, чтобы помогать мне?
Мужчина пристально посмотрел на Марка.
– Нет. Не против. Поначалу, возможно… Мне сначала это показалось странным, но сейчас я нахожу это более… удобным. Быть рядом с Цезарем – все равно что идти по узкой горной тропе. Вид с нее может быть потрясающим, но стоит тебе оступиться – и ты упадешь. Понимаешь?
Марк немного подумал и кивнул:
– Знаешь, хотя я стал восхищаться им, в нем всегда было что-то такое, что меня пугало. Я не думаю, что он когда-либо видел во мне человека. Скорее, нечто вроде удобного инструмента.
– Вот именно. Мне и самому так кажется, особенно теперь, когда я вдали от него и могу более отчетливо все видеть. Но если бы он решил взять меня с собой, я бы с готовностью повиновался.
Марк передвинулся чуть ближе к умирающему огню.
– А давно ты ему служишь?
– Двадцать лет. Мне было пятнадцать, когда он купил меня в школе гладиаторов. Цезарь и сам был совсем еще юным. Он только начинал свой путь в политику. То были опасные времена; уже тогда у него были могущественные враги. – Фест чуть заметно улыбнулся Марку. – А я был похож на тебя. Он увидел меня на арене, во время боя, и решил, что из меня может что-то получиться. Меня забрали в Рим и стали обучать как телохранителя, мой предшественник стал моим учителем. Огромный кельт, он был подвижным и опасным, как кошка, несмотря на свои размеры.
– О? – Марк не помнил, чтобы Фест хоть раз прежде упоминал об этом человеке, и решился подтолкнуть друга к дальнейшему рассказу. – И что с ним случилось?
– Он шел той же дорогой, что и все в нашем деле. Его убили в уличной схватке. Мне как раз исполнилось двадцать. Цезарь назначил меня на его место, я стал его главным личным телохранителем. И я, вообще-то, предполагал, что со временем меня можешь сменить ты.
