- Мы бежали из Египта, - продолжил Иешуа, - прихватив с собой лишь одежду и скромный скарб, который могли унести на плечах своих, но царь послал войско, чтобы вернуть нас назад; только чудо, которое сотворил Господь наш, спасло нас, позволило ускользнуть от преследователей. Долгие годы мы скитались по пустыне Синайской, предпочитая страдать от голода и жажды, чем возвращаться в рабство. Нет, Орион, не думай, - в Египте нет культуры.
- Но мне нужно туда, - настаивал я.
- Чтобы найти бога, на самом деле пребывающего среди нас? Оставайся с нами, и Господь благословит тебя.
- Богу, которого я ищу, поклоняются многие люди и разными способами. Некоторые считают его богом Солнца...
- Есть только один истинный бог, - вмешался старый священник. - Все прочие лживы.
- Именно он и велел мне искать себя в Египте, - с отчаянием возразил я.
Старец отшатнулся от меня. Лицо Иешуа побелело.
- Господь говорил с тобой?
- Да.
- Во сне?
Я указал на далекий берег:
- Там, возле реки, несколько дней назад.
- Богохульство! - прошипел старый священник, перебирая длинную белую бороду.
Иешуа покачал головой с гримасой презрительного понимания:
- Орион, ты видел не бога Израилева, а человека или призрак.
Он знал все заранее и ни капли не сомневался в своей правоте. Я понял, что спорить бесполезно. Если бы они только узнали, что их бог, которому они поклоняются, и есть тот самый творец, которого я поклялся убить, меня бы разорвали на куски, не дав сойти с места...
- Возможно, ты прав, - согласился я. - Однако мой путь лежит в Египет.
Иешуа не терял надежды отговорить меня:
- Напрасно, Орион. Лучше бы ты остался с нами.
- Я не могу, - сказал я.
Иешуа не смог ничего ответить и просто развел руками, отпуская меня. И я вышел, но по дороге к своему шатру меня не оставляла уверенность - так просто он нас не отпустит.
Когда ночь раскинула свой черный плащ над руинами Иерихона, израильтяне вернулись в лагерь; запятнанные кровью мужчины несли в свой стан богатства самого старого города мира. Небольшими группками возвращались они к своим шатрам и к ожидавшим их женщинам... Были они молчаливы и мрачны, ибо память о жестоких злодеяниях уже начинала жечь их совесть. Женщины тоже молчали, понимая, что вопросов лучше не задавать.
Лукка привел две дюжины своих воинов; каждый из них сгибался под грудами шелков, одеял, оружия, доспехов, украшений, драгоценной резной кости.
- В Египте мы будем богачами, - гордо заявил он, когда награбленное сложили к моим ногам возле костра.
Я негромко сказал ему:
- Если нам и суждено оказаться в Египте, то лишь вопреки желанию Иешуа и его народа.
Лукка взглянул на меня, и даже в неверном свете пляшущих отблесков костра я увидел, как изменилось его лицо.
- Пусть люди держатся вместе; будьте готовы выступить по моему приказу, - сказал я ему.
Он коротко кивнул, и немедленно воины принялись собирать добычу и укладывать ее на повозки.
Сегодня Елена еще сильнее, чем обычно, стремилась оставить израильтян, а когда я рассказал ей о своих предчувствиях, решила:
- Нужно бежать немедленно, этой же ночью, пока они опьянены победой и уснут, не выставив часовых.
- А что будет завтра утром, когда они обнаружат наше отсутствие? Разве они не сумеют догнать нас и силой вернуть обратно?
- Тогда пусть их сдерживает Лукка со своим отрядом, а мы с тобой убежим, - предложила она.
- Пусть они умрут, дав нам возможность опередить погоню на несколько часов? - Я покачал головой. - Мы уйдем отсюда, но сначала я уговорю Иешуа отпустить нас по-хорошему.
Она рассердилась, но поняла, что другого пути нет.
Той ночью я спал без сновидений и не посещал творцов. А утром меня осенило. План оказался донельзя прост, но я надеялся, что он сработает.
Целый день ушел на церемонии, на благодарение и восхваление бога... Звучали скорбные и меланхоличные мелодии. Израильтяне облачались в одеяния, недавно захваченные в Иерихоне, и, выстроившись рядами, воспевали победу.
И хотя слова гимнов посвящались невидимому богу, я видел, что глаза иудеев смотрели на Иешуа и хвалу они возносили ему. Иешуа в длинных многоцветных одеяниях молча стоял перед ними и принимал поклонение.
