Гораздо труднее оказалось избавиться от выкопанной земли. Днем мы наполняли шатер корзинами, а под покровом ночи уносили их подальше от города и опустошали. Сложно было найти достаточно бревен, которыми приходилось укреплять стенки туннеля. В этом пустынном краю деревьев росло немного. Приходилось посылать отряды на север, в землю, именуемую Галилеей, там израильтяне покупали лес у крестьян. Почва легко поддавалась бронзовым и медным мотыгам, пока мы не дошли до скал. Слоя рыхлой земли едва хватило, чтобы прорыть в нем ход. Тем, кто работал под землей, приходилось трудиться, ползая на животе. Тут я понял, что, когда подкоп достигнет оснований двух внешних стен, нас ожидают серьезные трудности.
Ночи я проводил с Еленой. Мы оба становились все раздражительнее: время тянулось так медленно. Она хотела побыстрее оставить эти края, чтобы возобновить путь в Египет.
- Ну, давай уйдем сегодня ночью, прямо сейчас, - приставала она ко мне. - Вдвоем. Тогда иудеи не станут преследовать нас. Лукка следит за подкопом, ничего другого от тебя им не требуется. Мы можем бежать!
Я погладил ее прекрасные волосы, отливавшие серебром в бледном свете луны.
- Я не могу бросить Лукку с людьми: они доверяют мне. К тому же неизвестно, что предпримет Иешуа, если мы убежим. Он - фанатик... Он может убить Лукку и его людей, когда подкоп будет завершен... Принести их в жертву своему богу.
- Ну и что? Все равно они умрут... Сегодня или завтра. Они воины и должны знать, что смерть всегда подстерегает их.
- Я не могу так поступить, - повторил я.
- Орион, я боюсь этого города: боюсь, что боги, которых ты посещаешь, навеки разлучат нас с тобой.
- Нет. Я обещал доставить тебя в Египет и не отказываюсь от своих слов, но я смогу выполнить свое обещание только после того, как рухнут стены Иерихона.
- Ну почему?! Почему?! Забудем про Лукку и всех остальных. Скажи им, что боги позвали нас в Египет. Или скажи богам, чтобы они сегодня же позвали нас туда!
- Я не могу приказывать богам, - возразил я.
- Тогда разреши мне поговорить с ними. В конце концов, я царица и дочь самого Зевса. Уж меня-то они послушают.
- Иногда, - сказал я, - ты начинаешь вести себя как девчонка испорченная... эгоистичная. Так и хочется тебя отшлепать.
Тут она поняла, что терпение мое не беспредельно, и, обвив руками мою шею, выдохнула:
- Меня никогда не шлепали. Неужели ты будешь со мной настолько груб?
- Если ты будешь настаивать на своем.
- А нельзя ли придумать другое наказание? - Она погладила мой позвоночник - Более приятное?
Я принял игру:
- Есть предложения?
Остаток ночи Елена старательно демонстрировала мне возможные варианты.
Мы с Еленой обычно ели вместе с Луккой и его людьми у нашего очага возле шатров, но время от времени Иешуа и Бенджамин приглашали меня отобедать с ними. Правда, израильтяне ясно дали понять, что не собираются ради нас менять свои традиции. Иногда из вежливости я соглашался трапезовать с ними.
Иешуа всегда окружали священники и старики. Множество слуг ждали его указаний, вокруг стола суетились женщины. Шел вечный разговор о судьбе детей Израиля, о том, как их бог избавил свой народ от рабства в Египте и обещал им полную власть над землей Ханаанской.
Бенджамин, его отец и братья разговаривали на разные темы, когда с ними обедал я. Старик вспоминал дни, проведенные в египетском рабстве; там он делал кирпичи для царя - фараона. Однажды я намекнул, что Иешуа показался мне фанатиком.
Старик терпеливо улыбнулся:
- Он живет в тени Моисея. Нелегко носить бремя власти после величайшего предводителя мужей, что отправился к Аврааму и Исааку.
Вмешался Бенджамин:
- Иешуа пытается создать армию из бывших рабов и научить их дисциплине, отваге... И это из людей, не знавших ничего, кроме страха и голода!
Я согласился, что подобное по силам лишь неординарному человеку. А потом взглянул на израильтян другими глазами. В отличие от ахейцев и троянцев, где иерархическое общество возглавляли воины, наследные грабители, израильтяне составляли единую нацию; и весь их народ - мужчины, женщины, дети - со стадами, шатрами и всеми пожитками скитался по сожженной солнцем гористой земле, выискивая, где поселиться. У них не было воинов. Единственную выделявшуюся прослойку составляли священники, но даже они не гнушались работы. Я преисполнился уважением к этим людям и принялся гадать, исполнится ли обещание их бога.
