- Естественно, - согласился я.
Статуи оказались мраморными и, к моему удивлению, ярко раскрашенными. Волосы и бороды чернели вороным крылом, отливая синевой. Туники и плащи светились чистым золотом, украшали их настоящие драгоценные камни. Анатомические подробности целиком совпадали с человеческими, а нарисованные глаза были выполнены столь выразительно, что казалось, словно на самом деле следили за мной.
Боги почти не отличались друг от друга: мужчины - на подбор широкоплечие и бородатые, богини же - стройные и прекрасные. В конце концов, я узнал мощного курчавобородого Посейдона с трезубцем в правой руке.
Из продуваемых сквозняками коридоров мы вышли на теплый солнечный двор. Перед нами высилась гигантская статуя, слишком огромная, чтобы уместиться где-либо под крышей. Я запрокинул голову, чтобы разглядеть лицо колосса на фоне кристально голубого утреннего неба.
И ноги мои подкосились.
На меня смотрел Золотой бог. Точно такой, каким я его видел, словно он позировал местному скульптору. Существовало единственное отличие художник-троянец сделал его волосы черными, как у остальных богов. Но это презрительное лицо... едва заметный изгиб губ и глаза, взиравшие на меня с легким удивлением и скукой! Я затрепетал, похоже было, что фигура шевельнется и заговорит.
- Аполлон, - проговорил провожатый. - Он - защитник нашего города.
Если троянца и поразило впечатление, которое произвела на меня статуя, то из вежливости он постарался не показать этого, а может быть, просто воспринял мою реакцию как должное.
Я оторвал свой взгляд от раскрашенных глаз Золотого бога. Внутри все клокотало от бессильного гнева и тщетного негодования. Как я мог противиться его желаниям, как мог возмечтать о том, что в силах противостоять ему или даже убить?
"И все-таки я сделаю это", - решил я про себя.
"Я поклялся, что низвергну Золотого бога".
Мы направились через залитый солнечным светом двор, полный цветов и пышных кустов. Квадратный бассейн посреди двора окружали деревца в горшках. В воде лениво скользили рыбы.
- У нас есть и статуя Афины, - произнес придворный, указывая на небольшую фигурку на золоченом пьедестале едва ли трех футов высотой, по другую сторону бассейна. - Очень древняя и весьма почитаемая.
Мы миновали двор, направляясь в другое крыло дворца, статуя осталась в стороне, и как только мы вступили в полумрак просторного приемного зала, сразу сделалось холодно.
Вход охраняли воины, скорее ради поддержания престижа, чем ради безопасности. Придворный привел меня в небольшую палату, в которой было множество удобных стульев, обтянутых звериными шкурами, и расставленных вокруг блестящих полированных столов, богато украшенных слоновой костью и серебром. Единственное окно выходило в небольшой дворик, кроме того, имелась массивная дверь, окаймленная бронзой, правда, сейчас закрытая.
- Царь скоро примет тебя, - сказал мой провожатый, нервно взглянув в направлении двери.
Я сел в кресло, приказал своему телу расслабиться. Не стоило представать перед царем троянцев смущенным или скованным. Придворный, бесспорно проведший здесь большую часть своей жизни, обнаруживал явное беспокойство. Он озабоченно расхаживал по маленькой комнате. Я представил его себе с сигаретой в зубах, нервно попыхивающего дымком.
Наконец он взорвался:
- Ты действительно пришел с предложением мира или ахейцы затеяли очередной обман?
Так оно и было. И хотя троянец верил в неприступность стен города, воздвигнутых богами, и не сомневался в том, что войско добудет дрова и провиант, а уж тем более не иссякнет источник, который охраняет сам Аполлон, он явно мечтал о конце войны, надеялся, что в город вновь вернется мир и спокойствие.
Но прежде чем я успел ответить, тяжелую дверь со скрипом распахнули два стража. Старик в зеленом плаще, похожем на плащ моего провожатого, приказал мне войти. Он устало опирался на длинный деревянный посох, увенчанный звездой, лучи которой расходились во все стороны. Бросилась в глаза его словно пеплом посыпанная борода и почти полностью облысевшая голова. Я шагнул в проем, затем приблизился к нему. Старик близоруко прищурился:
