Сильный голос его наконец утонул за гулом тяжелых капель дождя и порывами ветра.
Антилокос провел нас мимо итакийских кораблей к навесу из бревен, сплетенных вместе и промазанных той же самой черной смолой, которой пропитывали судна. Крупней сооружения в лагере я не видел, там вполне бы могли поместиться целых две дюжины воинов. Единственный невысокий вход защищала от дождя и ветра большая холстина.
Внутри помещение напоминало нечто среднее между складом и оружейной. Политос даже присвистнул от удивления. Здесь хранились и колесницы, дышла которых торчали вверх. Шлемы и доспехи аккуратно выстроились возле одной стены, возле другой - копья, мечи, луки, между ними стояли сундуки, полные одежды и одеял.
- Сколько всего! - воскликнул Политос.
Антилокос, который не умел смеяться, отвечал с угрюмой ухмылкой:
- Все отобрано или снято.
Политос кивнул и прошептал:
- Неужели так много!
Из-за стола, заваленного глиняными табличками, поднялся старик и направился к нам по песчаному полу.
- Что еще? Неужели нельзя хоть на минуту оставить меня в покое? Зачем ты опять тащишь сюда незнакомцев? - жаловался худой ворчун с кислым выражением лица. Ладони старца были согнутыми, как клешни, а спина сгорблена.
- Я привел к тебе новичка. Мой господин Одиссей хочет, чтобы его облачили как подобает. - Проговорив это, Антилокос повернулся и нырнул под низкую притолоку входа.
Шаркая ногами, старик приблизился настолько, что мог прикоснуться ко мне, и поглядел прищурясь:
- Ты огромен, как критский бык! С чего это царь решил, что я сумею найти одежду на такого бугая? - Бормоча под нос, он повел меня и Политоса мимо столов, уставленных бронзовыми кирасами, поручнями, поножами и шлемами. Я остановился и потянулся к шлему с красивым гребнем.
- Не этот! - взвизгнул вредный старикашка. - Такие не для тебе подобных!
Одной клешней он впился мне в предплечье и потащил к груде одежды на земле, валявшейся возле входа под навесом.
- Вот, - сказал он. - Погляди, может, подыщешь что-нибудь подходящее.
Мне пришлось потратить много времени, но наконец я оделся в запачканную льняную тунику, кожаную юбку, которая доходила мне до колен, и кожаный жилет, не стеснявший движений. Старик хмурился и ворчал, но я настоял, чтобы и Политос отыскал тунику и шерстяную куртку. Из оружия я выбрал простой короткий меч и прикрепил кинжал к поясу справа под курткой. Ни на мече, ни на кинжале не было ни драгоценных металлов, ни самоцветов, впрочем, по перекрестью бронзового меча змеился сложный рисунок.
Старик так и не смог подыскать мне подобающий шлем, пришлось наконец остановиться на бронзовом колпаке. Сандалии и подбитые бронзой кожаные поножи завершили мое облачение, впрочем, большие пальцы ног все же выступали за края подошв.
Старик противился изо всех сил, однако, настояв на своем, я взял два одеяла. Он визжал, спорил и пугал, грозя позвать самого царя, чтобы тот убедился, какого прислал нахала. И лишь когда я поднял его в воздух, ухватив за ворот туники, он успокоился и позволил забрать одеяла. Но от выражения его лица скисло бы и парное молоко.
Когда мы покинули склад, дождь уже прекратился и заходившее солнце быстро сушило песчаный берег. Политос шел первым назад к очагу, к людям, с которыми мы делили в полдень нашу пищу. Мы снова ели, пили вино, затем разложили свои новые одеяла, готовясь ко сну.
Неожиданно Политос упал на свои костлявые колени и сжал мою правую руку своими ладонями с силой, которой я в нем не ожидал.
- Орион, господин мой, ты сегодня дважды спас мне жизнь.
Я хотел высвободиться.
- Ты спас весь лагерь от Гектора и мстительных троянцев, но кроме того, ты возвысил меня из жизни, полной позора и несчастий. Я всегда буду служить тебе, Орион. И всегда буду благодарен тебе за милосердие, проявленное к бедному старому сказителю.
Он поцеловал мою руку.
Я поднял старика на ноги, взяв за хрупкие плечи.
- Бедный старый болтун, - сказал я непринужденно. - Среди всех, кого я знал, ты первый благодарен за то, что стал рабом.
- Твоим рабом, Орион, - поправил он. - Я рад сделаться им.
