Как вышедший на дело вор, она внимательно осмотрела местность, заметив, что ближайший фонарь находился на углу улицы на расстоянии квартала. Лили приехала сюда с твердым намерением и заряженным ружьем на заднем сиденье машины, но без четко разработанного плана. Она понимала, что не может просто войти в дом и застрелить его там. Это было бы чистой воды самоубийством. Кроме того, она не была полностью уверена, что он дома. Оставалось только одно: ждать, пока он выйдет из дома на улицу. Может, это случится среди бела дня, когда на улице будут десятками толпиться люди. В некоторых из этих домов жило по пять-шесть семей. Она посмотрела на машины, припаркованные у домов. Стало ясно, что «хонда» — не самый распространенный вид транспорта в Колонии.
Лили повернула назад, к тому месту, от которого приехала, и, вдавив в пол акселератор, свернула на грунтовую дорогу. А ведь она дочиста вымыла машину всего несколько дней назад. Теперь на нее осела вся пыль, которую подняли колеса. Она остановила машину на обочине. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись пшеничные поля. Взяв ружье и направив его в поле, она выстрелила. Грохот выстрела расколол тишину ночи, и приклад ружья с силой ударил ее в плечо. Отец умер десять лет назад. Ей надо было убедиться, что смертоносное оружие, которое она взяла с собой, действует. Убедившись, Лили бросила ружье на заднее сиденье, развернула машину и с хорошей скоростью понеслась по шоссе назад к безопасным и хорошо освещенным улицам Вентуры.
Она миновала комплекс административных зданий и выехала на стоянку. Во чреве тюрьмы еще горели огни, но в окнах света не было. Она посмотрела на эти окна и окинула себя взглядом человека, находящегося за ними. Она представила себе, как он наблюдал за ней, видел, как она каждый раз суетливо искала на стоянке ключи от машины, не позаботившись приготовить их заранее. Как же она была беспечна и как наплевательски относилась к собственной безопасности, словно уверовав, что она неуязвима и непобедима. Проводя столько времени среди преступников и их преступлений, она прониклась убеждением, что ее хранит и защищает некая сверхъестественная верховная сила. Она с содроганием подумала, как это ее маленькая красная машинка столько ночей простояла одна на этой стоянке. Ее пронзило чувство более сильное, чем ярость — чувство вины. Своими необдуманными действиями она сама навлекла на свою дочь то, что случилось. Это началось в ту ночь, когда она спала с Ричардом. Она, замужняя женщина, трахалась на стороне, а в это время ее муж и дочь находились дома.
Но нет, Джона не было дома. Он тайком, крадучись по закоулкам, шпионил за ней, стремясь уличить в том, в чем он безосновательно десятки раз упрекал ее на протяжении всех лет их совместной жизни. Это была череда страшных лет. Она ненавидела его за недоверие и даже грозилась, что когда-нибудь обманет его просто потому, что он не верит ей ни в словах, ни в поступках. С самого начала их замужества из его страстного искреннего шепота по ночам она поняла, что он страшно боится в один прекрасный день потерять ее. Он говорил, что она не любит его и никогда не любила, говорил, что в их браке она искала убежище. Она так часто слышала эти слова за время их замужества, что в конце концов поверила в их истинность.
Наверное, он был прав. В колледже она избегала тесного общения с эгоистичными, агрессивными молодыми людьми, которые наперебой приглашали ее на свидания. Чаще всего она назначала свидания застенчивым отличникам, книжным червям и обрывала отношения, если они начинали развиваться по законам жизни. Их с Джоном встреча произошла случайно, за стойкой аптечного буфета. Он беззаветно врал, безбожно преувеличивая значимость и доходность своей работы в агентстве по подбору кадров, и засыпал ее цветами и открытками. Его преклонение перед женщинами и заботливая натура создали у нее ощущение защищенности и безопасности.
— Мужчины будут стараться использовать тебя, как спермоприемник, — говорил он ей. — Они думают, что женщины созданы исключительно для секса.
