— Джулия безмерно тебе сочувствует, — заверила меня родительница.
Сочувствует! Ха! Интересно, знает ли моя мамочка, что такое крокодиловы слезы? Между мной и Джулией Адаме давно кошка пробежала. Хотя в детстве мы были подружками водой не разольешь.
Мы с Джулией с детских лет жили на одной улице и даже ходили в одну начальную школу. Но затем, когда мне исполнилось одиннадцать, наши пути разошлись как в буквальном, так и в переносном смысле. Родители отправили меня получать дальнейшее образование в среднюю классическую школу, а Джулию послали в общеобразовательную. Наша дружба начала хиреть и вскоре совсем угасла.
Моя подруга быстро привыкла к новому образу жизни. Но если она после уроков тусовалась с подружками на оживленном углу возле магазина, то я стремглав неслась домой корпеть над уроками. В школе, где обучалась Джулия, детей не слишком утруждали домашними заданиями. Правда, обычай этот укоренился после того, как отец одного лодыря привел в школу здоровенного ротвейлера и доходчиво втолковал учителям, что алгебра дается его чаду потом и кровью.
Мама вскоре поняла, что Джулия угодила в дурную компанию, и запретила мне водиться с ней. Причем мнение мамы подтверждала владелица углового магазина, еженедельно стращавшая нас байками о курящих девицах-подростках, которые осаждают ее магазин и тащат все, что плохо лежит.
— А ведь родом из приличной семьи, — приговаривала моя мама после рассказа об очередных проделках Джулии и горделиво посматривала на меня.
Так продолжалось до тех пор, пока, устав быть паинькой дома и слыть гордячкой и маменькиной дочкой среди подруг Джулии, я опрометчиво не заявила ей, что «готова пойти на дело». (В действительности у меня при одной мысли об этом все поджилки тряслись.) Понятно, подцепив меня на крючок, Джулия своего не упустила, и в тот же день мы с ней отправились в печально знаменитый отдел готового платья центрального универмага Бриидлшема. Уединившись в кабинках, мы натянули под свои школьные платья яркие узкие юбки канареечного цвета (напомню, что дело происходило в начале 1980-х), намереваясь выйти из магазина, так за них и не заплатив. По словам Джулии, этот трюк она уже проделывала неоднократно, а этот универмаг идеально подходил для начинающих воришек. Скучающие продавцы не замечали, сколько шмоток посетители брали на примерку, и, уж безусловно, не лазили к ним под юбки.
И вот, натянув злополучную юбчонку под свое строгое темно-синее платье, я стояла в кабинке, собираясь с духом. В который раз повторяла себе, что еще не поздно одуматься. Я знала, что, если меня поймают, я умру сотней мучительных смертей. Но выхода уже не было: подружки Джулии меня со свету сживут.
— Ну что, ты готова? — прошипела Джулия из-за шторы. — Если мы выйдем сейчас и направимся прямиком к выходу, то нас никто не остановит. Управляющая по телефону болтает. Поскакали!
Все было тщательно спланировано. Джулии этот фокус неизменно сходил с рук. Да и как тут можно было опростоволоситься? Прихватив свою сумочку, я выбралась из кабинки и последовала за подругой. Мы оставили ненужные вещи на стеллаже и направились к выходу.
— Держись как ни в чем не бывало, — прошептала Джулия. — И не спеши. Взгляни на бижутерию, на сережки полюбуйся.
Я метнула затравленный взгляд на ценник, укрепленный над дутым браслетом, и для отвода глаз взяла браслет и принялась его разглядывать. И вдруг заметила, что управляющая положила трубку и идет ко мне. Поняла, значит, что я собираюсь умыкнуть какую-нибудь тряпку. На самом же деле она, наверное, просто хотела убедиться, что я не стяну с прилавка дешевую побрякушку. Бросив несчастный браслет, я припустила за Джулией, которая уже выбралась на улицу.
— Беги сюда! — крикнула подруга, оценив серьезность положения. Я рванула так, что утерла бы нос самому Пинфорду Кристи[1], и наверняка благополучно унесла бы ноги, если бы не проклятая юбка. Беда в том, что от страха я выбрала слишком большую, и теперь, в решающую минуту, злосчастная юбка соскользнула вниз. Запутавшись в подоле, я грохнулась на пол и въехала носом в витрину.
