— Мигрень, — вынес вердикт чилийский доктор примерно через час, по-английски — для Мойры.
Это было некоторым облегчением. Я-то полагала, что у меня удар и что я умру, и это не казалось такой уж плохой идеей.
— С вами уже подобное было?
— Нет, — пробормотала я.
— Мне говорили, что это очень неприятно, — произнес он.
Я могла и сама ему об этом сказать. У меня никогда голова ТАК не раскалывалась. Мне хотелось, чтобы они выключили свет и ушли, чтобы я могла спокойно умереть.
— К сожалению, если приступ был однажды, вероятность того, что он повторится, очень велика, — сообщил он.
Если бы я могла сесть, чтобы меня не вырвало, я бы выцарапала ему глаза. Увы, я не могла пошевелиться.
— Возможно, сейчас эти детали ей знать не нужно, — сказала Мойра, благослови ее, Боже.
— Я дам ей кое-что от боли, — произнес доктор, будто меня здесь не было.
«Я уже пыталась принять болеутоляющее, ты, придурок. Она все не проходит».
— Я понимаю, что сегодня у нее были очень неприятные переживания и это могло явиться причиной всего, — сказал он.
Нет, без шуток! Этот тип — просто гений. Я решила, что, прежде чем присоединюсь к Дэйву Мэддоксу в преисподней, я должна спросить Мойру о том, что сказали Сет, Рори и Гордон о разгадке тайны ронгоронго, если это на самом деле так, и попросить передать Робу, что я люблю его или что-нибудь такое же трогательное. Но через несколько секунд мне всадили иглу, и я снова выключилась, и снова были сны о лошадях. В этот раз именно я лежала на куче земли, известной теперь как «гробница Тепано». Во внутреннем дворе был Фелипе Тепано и говорил всем, кто слышал, что кто-то другой умрет на этом самом месте. Я-то знала, что буду кем-то другим, потому что не сомневалась, что меня лягнула в голову лошадь. Я попыталась позвать кого-нибудь на помощь, но не могла произнести ни звука. Единственной, кто меня заметил, была Кассандра, которая не только подошла, но и подняла меня и стала трясти:
— Я прокляла тебя, — шипела она. — Ты оскорбила меня. Я прокляла тебя точно так же, как и Дэйва. У меня есть сила. Мой аку-аку очень силен.
Но потом неожиданно на помощь мне явился Роб и конные полицейские.
«Я этот сон уже видела», — подумала я.
— Это только мигрень. С тобой все будет хорошо, — успокоил меня Роб. — Вспомни, что я говорил тебе о лошадях.
Я пообещала ему, что на этот раз обязательно вспомню, несмотря ни на что. Когда он отъезжал на своей лошади влево, бросил через плечо:
— Кстати, ты еще кое-что упустила.
Когда я очнулась, в комнате было темно, и Мойра тихонько сопела. Я огляделась вокруг. Из-под шторы виднелась узкая полоска света, но я смогла смотреть на нее, не морщась от боли. Более того, боль в голове утихла, и мне удалось сесть, очень осторожно, и меня не вырвало. Очевидно, худшее было позади. Я потихоньку легла, испытывая более дружелюбные чувства к доктору и обдумывая свой сон. На этот раз я могла вспомнить его очень точно. Проблема была в том, что я не помнила, что же такого Роб рассказывал мне о лошадях. И тут меня осенило! Роб говорил, что лошади всегда пробегут мимо тебя. «Даже если ты будешь лежать без сознания, — сказал он, — они не затопчут тебя». Если Роб был прав, да у меня и не было причины в этом сомневаться, тогда что же произошло с Дэйвом Мэддоксом? И что же такое я упустила.
* * *
И вот снова я пыталась прокрасться вон из комнаты, стараясь не разбудить Мойру. Теперь я взяла с собой свой новенький фотоаппарат. В этот раз небо было мягкого серо-розового цвета, а вдалеке виднелись зловещие темные тучи. Была вероятность того, что днем разразится гроза, что сделало осуществление моего намерения еще более неотложным.
Я направилась прямо к «гробнице Тепано», вокруг которой болталась на ветру жалкая полоска желтой полиэтиленовой ленты. Никто даже не попытался прикрыть место смерти, чтобы защитить от ветра и, по всей видимости, надвигающегося ливня. На земле виднелось множество отпечатков. Я поняла, почему карабинеры пришли к своему заключению. Сфотографировала этот участок и еще калитку, которую я обнаружила незапертой, затем прошла вдоль забора, пока он не кончился, упершись с одной стороны — в море, с другой — в каменистый склон.
