Высокие и широкие окна позволяли лунному свету заливать все помещение, и не было необходимости включать свет даже для смертных, которые сейчас плясали в центре зала под какую-то быструю музыку. Шестеро девушек в расшитых нарядах красиво махали ручками и ножками.
Когда появились мы с Агатой, смертные отбежали в сторону освобождая нам пространство, а музыка сменила ритм на более медленный. Я шлепала босиком по мраморному полу, а Агата гордо вышагивала, цокая каблуками и ведя меня за руку. Все перевели свое внимание на нас. Но я замечала лишь два лица. Юлиан посмотрел на меня с беспокойством, которое сменялось на восхищение. На красивом лице Лео отражалась целая гамма чувств - печаль, любовь, желание, боль, обожание... Он стоял возле Лолиты, которая бросила на него такой недовольный взгляд, что он опустил голову, спрятав лицо за завесой челки.
Мне захотелось плакать и смеяться - меня любили, во мне нуждались, но чувство одиночество продолжало вгрызаться в душу.
Агата остановилась в центре зала, который на полу был выложен узором из разноцветных плиток. Тут она меня и оставила, заняв свое почетное место в общей толпе. Я стояла посреди зала, совершенно одна, в полумраке, под пристальными горящими взглядами десятков вампиров - это ли не сюжет для ночного кошмара? Когда вокруг тебя кто-то есть, но ты не можешь протянуть к ним руку. Когда кажется, что все и вся против тебя. И когда знаешь, что тебе никто не в силах помочь, и никто не в силах понять...
Наконец появился Серафим, в черных брюках и красной рубашке с закатанными до локтей рукавами. И тоже босой.
Похоже, этому Обряду Крови уделяли большое значение и принимали за праздник. Все были в вечерних нарядах разных цветов, но только мы с Серафимом в красном - наверное, это что-то значило или просто должно было как-то нас выделить.
Он подошел ко мне, и музыка смолкла. Тишина зазвенела в ушах, и я не сразу поняла, что дело вовсе не в тишине. Я слышала шорох ткани, ровное дыхание оборотней, их четкие удары сердец. Просто с каждым ударом моего сердца усиливалось беспокойство, заставляя его биться все быстрее и быстрее, пока я не решила остановить этот бешеный бой, готовый свести с ума. Вампиры способны не дышать, не двигаться и останавливать сердце, при этом продолжая жить - мы просто способны быть мертвыми.
"Марго, успокойся. Нет смысла так нервничать" - слова Серафима в моей голове прозвучали слишком громко и с гулким эхом - приятно от этого не было.
Нервно сглотнув, я ответила: "Серафим, я не могу...я не хочу..."
Я не хотела, чтобы меня сажали в клетку. Я очень не хотела, чтобы меня лишали свободы и той любви, которой я жила все прошедшие годы. Мне не нравилось, когда меня ограничивают и заставляют что-то делать насильно.
"Когда-то нам все было тяжело через это проходить. И ты не будешь одинока. Ты приобретешь новую Семью, новые отношения, новую жизнь. Перестань противиться неизбежному"
Нет-нет-нет, мне это все не нужно! Я лишь хотела вернуть то, что у меня было. Внутри все кричало и противилось тому, на что меня толкали. Но, ведь я не хочу этого... не хочу!
Серафим протянул ко мне руку, на которую я посмотрела так, будто в ней он держал острый нож.
"Я не хочу..." - повторяя эти слова, я попятилась назад. Глаза Серафима сверкнули в темноте. Он попытался осторожно взять меня за руку, но я отскочила от него и бросилась бежать. В этот момент я не думала, что делаю, и какие могут быть последствия, я просто хотела убраться подальше от этого кошмара. Между мной и свободой, казалось, стояло только высокое стекло, которое не представляло никакой помехи.
Но я ошиблась. Вокруг стало оживленно - в один момент все засуетились и зашептались, а передо мной возник Ян, злой и рычащий. Позади него появилось еще двое оборотней. И вот от Яна мне убежать не удалось - он схватил меня за руки, дернул на себя и отбросил назад. Я подлетела вверх, отрываясь от пола, потом приземлилась на задницу и поехала спиной по гладкому кафелю, путаясь в юбке, пытаясь остановиться и поймать равновесие.
Но я успела лишь подняться на колени, когда столкнулась с Серафимом. Не церемонясь, он поймал меня в свои крепкие объятья, а острые клыки вонзились в запястье. От боли я ахнула, и словно эхом отозвались вокруг чужие голоса. И тут же все стихло.