Она порозовела. Что может быть лучше яркой, загорелой женщины чуть за сорок? Том вспомнил ее совсем еще девочкой — достаточно умной, чтобы видеть всех насквозь и не использовать это как оружие. Вспомнил цепочку обстоятельств, которая создала эту женщину и каким-то неведомым образом привела ее к нему.
— Чем он славен? Твой день?
Последние полчаса они были вместе, торопливо собираясь и обмениваясь лишь короткими фразами: «Позади тебя. Не знаю. Кофе? Извини. Застегни».
— Длинная история. — Она поправила Тому галстук.
— Расскажи.
— Для начала была обезьянья ферма, — сказала Тереза. — Я не шучу, три мили в поперечнике.
Звякнул лифт.
— Твоя остановка, — сообщил Том.
— Мы действительно собираемся это сделать?
Он ухмыльнулся.
Потому мы и здесь, куколка.
Куколка?!
Том пожал плечами. Что тут такого? Ну, куколка. Нормальное обращение.
— Иди и подготовь свой выход.
Тереза вышла. Дверь закрылась. Том поехал вниз в одиночестве.
Широкая, изогнутая лестница «Фонтенбло» служила одной цели. Леди выходят первыми (сегодня, когда Том сказал об этом жене, та отпустила язвительный комментарий), джентльмены спускаются вниз на лифте и из холла наблюдают, как леди шествуют по лестнице.
Когда появилась Тереза, Том бросил короткий взгляд на распорядителя, тот протолкался сквозь толпу и, едва Том опустился на одно колено, вручил ему дюжину роз. Точно вовремя. Том преподнес букет жене. Такой романтический жест — и никто не отреагировал, не улыбнулся. Даже Тереза приняла букет невозмутимо, словно это утренняя газета.
— Ты назвал мать твоих детей «куколкой», — проговорила она.
— Не порти момент. — Том встал с колена и обвел рукой холл. — Лучше расскажи про обезьян.
— Извини. — Тереза провела по розам рукой. — Ты очень заботлив. А обезьяны замечательные.
Огромный плакат на стене бальной залы гласил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПРЕЗИДЕНТ ШИ!» Хейгены прибыли в числе первых, что вызывало у Тома раздражение (одним из самых крепко затверженных уроков Вито Корлеоне была пунктуальность). Более того, многие из присутствующих были в деловых костюмах, а вовсе не в подобающих случаю вечерних туалетах. Он покачал головой. Флорида, что с нее взять.
Места Тома и Терезы находились в задних рядах. Замечательно, тем более что обожаемые Терезой Ши отсутствовали. Свою принадлежность к политической элите Хейгены успели почувствовать за тот короткий период, что Том проработал конгрессменом от штата Невада.
Когда они уже собирались садиться, Том, ведомый безумным импульсом, наклонился к уху Терезы и прошептал:
— Пошли отсюда.
Ее глаза зажглись. Импульс, да. Но не безумный. Том всегда знал, что делает.
— Куда?
— Куда угодно. Где будем только мы вдвоем.
Они проследовали мимо своих мест, вышли в боковую дверь и взяли такси до ресторанчика «У Джо». По пути попытались вспомнить, когда такое было в последний раз — ночь в чужом городе, ни детей, ни колец, которые должен целовать Том, ни знаменитого художника или хозяина галереи, с которым должна встретиться Тереза. Наверное, только когда они жили в Нью-Йорке семь лет назад.
Ресторанчик был битком набит посетителями, но Том знал здесь кое-кого, и вскоре они с Терезой уже сидели в темной угловой кабинке. Официант принял заказ и принес вазу для роз.
— Итак, — начала Тереза, — ты хочешь услышать о том, как я провела день?
— Я как раз собирался попросить.
Она благодарно улыбнулась.
За завтраком Тереза беседовала с какими-то людьми о том, как организовать в Майами музей современного искусства — нечто подобное Тереза устроила в Лас-Вегасе, и они очень хотели, чтобы она поделилась своими соображениями. Само собой, льстили. Затем Тереза отправилась на встречу с коллекционершей в Палм-Бич — будучи на мели, та продала несколько картин, чтобы помочь обезьяньей ферме. Коллекционерша выкупала обезьян у обанкротившихся зоопарков и пыталась обучить их, сделать «обезьянами-помощницами» — неизвестно, что она имела в виду. А еще обезьян у нее покупало правительство — среди них были и те, которых НАСА впоследствии послало в космос.
— Или говорит, что послало, — заметил Том.
— Какая разница? — рассмеялась Тереза. — Создай легенду.
