– Моисетта, а как же твой подарок?
Девочка лишь через десять секунд сообразила, что родители обращаются к ней. Они упорствовали:
– Тебе что, не интересно узнать, что там?
– Мне нравится кукла.
– Ты права, кукла очень красивая.
– Она мне нравится, – заявила Моисетта, прижимая к себе куклу.
– Да, но это кукла Лили!
Они вырвали у Моисетты игрушку и решительно вручили ее Лили:
– Держи, это твоя!
Моисетта, поразмыслив несколько мгновений, протянула раскрытую ладошку к Лили, и та отдала ей куклу. Родители встали между девочками. Пора было переходить к насильственным мерам.
– Ну все, хватит! Не надо всех путать. Оставь в покое подарок Лили. Разверни свой.
От этого угрожающего тона Моисетта непроизвольно заплакала.
– Вот дуреха! Тебе вручили подарок, а ты на него даже не взглянула. И к чему вся эта канитель…
Моисетта понимала лишь то, что больше не имеет права поступать, как ей вздумается. Лили кинулась к ней и обняла, заходясь в рыданиях. Успокаиваясь, Моисетта уронила еще несколько слезинок, потом оценила ситуацию: мать настойчиво протягивала ей красный пакет.
Нехотя покоряясь, Моисетта с замкнутым выражением на лице разорвала бумагу и извлекла великолепного медвежонка.
– О, какой красивый медвежонок! – воскликнули родители, стремясь подбодрить ее.
Моисетта посмотрела на него, наморщив лоб.
– Тебе нравится?
Обернувшись к сестре, которая с жадностью рассматривала медвежонка, девочка выдохнула:
– Да.
Чувствуя себя покинутой, она снова взяла куклу.
Сопротивление крепло. Взволнованные родители повысили голос, Моисетта расплакалась, Лили из солидарности тоже заревела.
– Нет, Лили, только не ты! Тебе не стоит ее поощрять! И не стоит вести себя так же глупо, как Моисетта.
Оскорбления прекратились, хлопнула дверь, и родители удалились, оставив всхлипывающих девочек на полу среди бумажных обрывков – безжизненных призраков подарков.
Этот день рождения рассек единство близнецов: у них возникло смутное понимание, что каждая существует сама по себе. В четыре года они родились заново, но на сей раз как двое. Две разные девочки. Лили и Моисетта.
Для Лили это была просто новая информация; для Моисетты – траур. Теперь она не только перестала быть сестрой, она оказалась в одиночестве. Более того, ее воспринимали хуже, чем прежде. Кто из нас в детстве не был поражен, внезапно обнаружив зазор между собой и прочим миром: ты вдруг осознавал, что существуешь в отрыве от остальных, ты другой, одинокое тело среди чужих, тело, в котором зреет уникальный интеллект. Сознание несправедливости…
Для одних это был проблеск во тьме, для других – лишение прав. Если для первых приподнималась завеса, то вторые попадали в каменный застенок. Одиночество – это царство, где одни восседают на троне, а другие пытаются на ощупь выйти за границы замкнутого пространства.
Осваивая окружающий мир, Лили испытывала радость, к тому же она исследовала его вместе с сестрой-близнецом! Но взъерошенной и недовольной Моисетте вселенная казалась негостеприимной, она заметила, что присутствие сестры уменьшает ее собственное влияние, размеры, превосходство… Так на пятом году жизни Лили получила сестру, а Моисетта – соперницу.
С этого самого дня для близнецов все стало совершенно иначе, хотя в деревне сестричек по-прежнему воспринимали как нечто единое.
В любых обстоятельствах – при появлении родителей, учителей, друзей – они рефлекторно объединялись. Стоило матери по возвращении домой обнаружить сломанную лампу, девчушки принимались дружно отнекиваться. «Это не я!» – громогласно заявляла Лили. «И не я!» – добавляла Моисетта. Ждать признания было бесполезно, никто не собирался выдавать виновника. Любое властное вторжение в их пространство лишь сплачивало сестер. В результате приходилось либо отменять наказание, либо наказывать обеих. Девочек не пугала ни угроза остаться без десерта, ни назначенные учительницей дополнительные занятия, ни то, что приятель, после их визита лишившийся шариков, больше не пригласит их к себе. Единство для них было куда важнее, чем гнев чужих или наказание. Они держались вместе.
И напротив, стоило им остаться одним, как блок начинал раскалываться. Если физически вся разница составляла килограмм – в пользу более упитанной Лили, то в психологическом плане их единство рассекали трещины.
