Лорд Гарри больше не решался задавать им вопросы. Все внимание мистера Скаддимора было обращено на то, чтобы как можно удачнее, при его весьма внушительных габаритах, выбраться из кареты. Поскольку и сэр Гарри тоже не желал утруждать себя воспоминаниями о том малоизвестном ему скандале, лорду Гарри ничего не оставалось, как надеяться на другой случай. Впрочем, и того, что он успел выяснить, было немало. Итак, он узнал, во-первых, что в той истории имело место пари и, во-вторых, что участниками этого пари были лорд Оберлон и Дэмиан.
Пока они втроем шествовали к парадному входу «Друри-Лейн», у лорда Гарри в голове была единственная цель — разыскать и увидеть Джейсона Кэвендера, маркиза де Оберлона.
— Вы невыносимы, ваша милость, — сказала она. В голосе ее была такая подкупающая мягкость, что от звуков его дрогнуло бы сердце любого мужчины. Даже такого, как его светлость лорд Оберлон. — Сначала дарите мне это прелестное ожерелье с рубинами, — продолжала она с капризным упреком, — а потом держите под замком как пленницу! Обращаетесь со мной, как своевольный властелин с наложницей. Разве можно быть таким себялюбцем? Неужели вы действительно хотите, чтобы никто, кроме вас и моей горничной, так и не увидел этой красоты?
У нее загорелись глаза при мысли о том, что, появись она сейчас в обществе, на нее были бы обращены сотни завистливых взоров. С каким удовольствием она предстала бы перед этими трепещущими от возбуждения молоденькими девицами и их лицемерными мамашами с лилово-красными губами. Пусть бы они увидели, что у нее, Мелисанды Шалье, драгоценности несравнимо дороже, чем у них. И пусть бы они после этого сколько угодно задирали носы, пыжились в своих тесных корсетах или надменно проплывали мимо, делая вид, что она вообще недостойна их внимания. У нее был бы свой эскорт — изысканнейший, состоящий из лордов и другой знати. И вокруг нее не было бы никого, кто мог бы соперничать с ней в красоте, нарядах и украшениях. Да, мечтать об этом было очень приятно.
Джейсон Кэвендер осторожно коснулся пальцами рубинового ожерелья. Эту красивую безделушку он купил в Италии, повинуясь минутной прихоти. В отсутствие любого другого человека, достойного такого подарка, ему было приятно вручить его Мелисанде. С его стороны это был подарок со значением, и он прямо сказал ей об этом. Таким образом он хотел отметить свое возвращение из Италии, а ее поздравить с тем, что отныне в его лице она обрела покровителя.
Изысканное ожерелье было единственным украшением туалета Мелисанды. Притронувшись к нему и невольно коснувшись ее шеи, маркиз затем шаловливо прошелся пальцами по ее гладким плечам и белоснежной груди. Он должен был признать, что положительно доволен тем, как выглядит его любовница. Действительно, она была просто великолепна. Вместе с тем он не мог в полной мере испытывать наслаждения от ее красоты, так как ощущал неимоверную усталость. Он устал от нескончаемого потока разного рода агентов, адвокатов, советников и арендаторов. Стоило ему только вернуться домой, как все они сразу же устремились к нему и теперь безжалостно отнимали у него лучшие часы. Как он мечтал о том, чтобы вместо домогательств этой толпы для него настали наконец тихие вечера. Насколько приятнее было бы проводить их вдвоем с Мелисандой. Возможно, ему даже понравилось бы уходить по утрам из ее изысканных апартаментов уставшим, обессилевшим после бурных ночей любовником. Но он решительно не желал больше оставаться измотанным жизненными трудностями и непрошеными посетителями человеком.
Маркиз не мог не заметить ее сияющих от возбуждения глаз. В этот вечер их блеск был поистине ослепителен. Достаточно было одного взора на нее, чтобы угадать ее тайные мысли, хотя она не произнесла ни слова. Разумеется, Мелисанда была одержима желанием очаровывать и покорять. Без сомнения, она мечтала сразить всех без исключения — и джентльменов, и леди. И это должно было произойти сегодня вечером в Воксхолл-Гарденсе.
Безмятежно откинувшись на спинку кресла, маркиз в очередной раз с удовольствием пристальным оценивающим взглядом окинул ее изящное тело и улыбнулся. Она была не просто красива, а божественно красива и к тому же еще не успела ему наскучить.
