Столь же неторопливо спустившись по застеленным ковровой дорожкой ступеням, он забрался в фаэтон, и грум поспешно прыгнул на свое место позади него.
Чарльз покатил прочь по подъездной аллее.
В этот миг на верхней ступеньке появилась Сильвер.
Ему показалось, что она позвала его, но он сделал вид, будто не расслышал, и даже отвернулся, чтобы не видеть ее.
Ему по-прежнему было трудно поверить в то, что он только что узнал.
Как такое могло случиться?
Сильвер была красива, очаровательна и, как ему казалось, влюблена в него.
Как она могла унизиться до того, чтобы принять предложение руки и сердца такого непривлекательного зануды, как маркиз, только потому, что он должен был стать герцогом?
У Чарльза возникло такое чувство, словно ему отвесили хлесткую пощечину. Он вдруг понял, что не просто удивлен, а буквально шокирован и пребывает в бешенстве.
При этом он злился не только на Сильвер, но и на себя.
Как он мог, учитывая весь свой опыт, поверить в то, что она любит его и станет ему хорошей женой?
Тогда как на самом деле она думала лишь о том, чтобы обзавестись самым высоким титулом.
А уж кто к нему прилагался, не имело для нее никакого значения!
Для нее самым главным было положение претендента в обществе.
Впрочем, Чарльз сознавал, что в том, что касается женщин, он был и остается идеалистом.
Просто он любил свою мать, милую и обаятельную женщину, которая обожала его отца.
Она полагала, что ее супруг всегда и неизменно прав, и Чарльз не мог припомнить, чтобы его родители хоть в чем-нибудь разошлись во мнении. Если они и бывали не согласны друг с другом, то не в его присутствии.
Будучи единственным ребенком, он считал, что отец и мать избаловали его.
Они вдвоем заронили в его душу убеждение, что поскольку он был их сыном, то превосходил всех остальных.
В учебу в Итоне он вкладывал всю душу, но только потому, что хотел, вернувшись обратно, продемонстрировать родителям знаки отличия, которых добился.
Они были в восторге от тех похвал, которые он заслужил, и не могли скрыть свою радость от того, насколько он преуспел как в учебе, так и в забавах.
И когда в армии его карьера стремительно пошла в гору, он знал, что этим обязан своим родителям.
Он вырос с осознанием того, что должен быть исключительным всегда и везде, потому что был сыном двух таких исключительных людей.
К несчастью, оба они умерли, пока Чарльз служил в армии Веллингтона.
Стылой и промозглой зимой, когда его солдаты мерзли от холода на склонах португальских гор, первой скончалась мать, а вскоре и отец последовал за нею, прямо перед блестящим рейдом Веллингтона из Испании во Францию.
Не могло быть и речи о том, чтобы Чарльз подал прошение об отпуске. Он мог лишь написать своим родственникам.
После смерти родителей Чарльз с особой остротой ощутил свое одиночество, но всегда надеялся, что когда-нибудь найдет ту единственную, которая займет в его душе место матери.
И он был уверен, что нашел такую женщину в лице Сильвер.
Но она оказалась снобом, жадным и алчным, а заодно и указала ему, как плохо он разбирается в людях.
Упрекая себя за поспешность и недальновидность, Чарльз решил, что должен был подождать, пока не обретет настоящую любовь, которую познал, когда был совсем еще маленьким.
Направляя фаэтон по узким и извилистым дорогам, он стыдился самого себя.
Никогда более он не позволит красивому личику обмануть себя.
Никогда более он не поверит в то, что у женщины, которая ему покорилась, окажется еще и верное сердце.
Тут он сообразил, что, выставив себя на посмешище, дал повод кое-кому из своих знакомых позлорадствовать на его счет.
Собственно, он не говорил никому, что собирается жениться на Сильвер, но понимал, что этого ждали многие, учитывая, сколько времени они с ней проводили в обществе друг друга в последние несколько недель.
Только сегодня утром в «Уайте» он сообщил, что едет за город, и не сомневался, что многие из его приятелей с легкостью угадали, с какой именно целью.
Они даже подняли бокалы за него.
– Удачи, старина, – пожелали они ему.
Он и представить себе не мог, что когда-либо потерпит поражение, да еще такое унизительное.
