— Это была шайка головорезов, действовавшая без приказа, — молвил парламентер. — Но вы не можете отрицать, что само ваше присутствие — угроза нашей земле.
— Наше присутствие? Ваш миролюбивый граф расправляется со своими собственными селянами!
— Это не так! — спокойно возразил парламентер. — Наших селян грабят разбойники. Настали тяжелые времена. Граф Олав сам разделается с мародерами на своих землях, это не ваша забота. — Парламентер спокойно выдержал гневный взгляд Геореда. — Какой ответ доставлю я графу?
— Откуда я знаю, можно ли доверять твоему господину? — спросил Георед.
— К востоку отсюда стоит священная гора, — сказал посланник. — На ней возвышается храм Фрейи. Давняя традиция требует, чтобы туда являлись без оружия. Если ты согласен, вы можете встретиться там и все обсудить.
В стане королевской дружины поднялся ропот. Перемирие, заключенное в священном месте, считалось нерушимым, какому бы богу ни был посвящен храм.
— Отлично, — произнес Георед. — Когда граф Олав хочет встретиться со мной?
— Прямо сейчас, — последовал ответ.
Дружина Геореда двинулась за парламентером на восток, вдоль реки. Король еще опасался козней неприятеля и отказывался дробить свои силы. Люди шли с извлеченными из ножен мечами и с натянутыми луками. Эдмунд, помня, как оживали ночью каменные изгороди, радовался яркому солнечному свету, благодаря которому было видно, что поля в округе пусты.
Опомнившись, он осознал, что шагает рядом с отцом в голове колонны. Георед молчал, Эдмунд тоже не мог подобрать нужных слов, хотя ему нужно было многое сказать отцу.
Наконец Георед повернулся к нему.
— Твоя подруга, дочь морехода, вчера отлично сражалась, — изрек он. — Менестрель и подавно спас нас вчера, явив невиданное искусство. Но уж больно они чудная компания для королевского сына! Девчонка, дерущаяся вместе с солдатами, человек, управляющий стихиями. А тут еще твое признание, что ты — провидец! — Георед вздохнул. — Не пойму я, что за пути ты выбираешь, Эдмунд. Боюсь, я пренебрег твоим воспитанием: надо было раньше взять тебя с собой.
— Разве это помешало бы мне быть таким, какой я есть? — вырвалось у Эдмунда помимо его воли. — Я — провидец, отец. Очень жаль, что это тебя огорчает, но я не изменник, мои друзья — тоже. Я бы доверил Клуарану и Элспет свою жизнь, мне уже пришлось убедиться в их надежности. — Комок в горле помешал ему продолжить.
— Обсудим это позже, — сказал Георед. — Кажется, мы достигли места встречи.
Они подошли к невысокому холму без единого деревца и такой правильной формы, что его можно было принять за рукотворный курган на могиле великана. Наверху стоял простой деревянный домик со скатной крышей. Вокруг холма выстроился небольшой отряд воинов в одинаковых кожаных доспехах со стальными нагрудниками.
Солдаты расступились, пропуская вперед высокого, выше остальных, широкоплечего человека в длинном меховом плаще. У него было обветренное лицо, хищный нос и светлые закрученные усы.
— Граф Олав, — обратился к нему парламентер, — я привел короля Суссекского Геореда, его сына и вассалов.
Решено было, что в переговорах в храме будут участвовать по два десятка человек с каждой стороны. Остальным воинам из Суссекса предстояло ждать на почтительном расстоянии. Эдмунд перевел дух, узнав, что в переговорах примут участие Кэтбар и Клуаран.
Эдмунд считал, что войдет в число избранных, но отец сначала принял другое решение.
— Лучше тебе подождать внизу, — молвил он, и Эдмунд увидел в его глазах несвойственную ему тревогу. — Есть в этом графе что-то вызывающее у меня недоверие.
— Ну и что! Я должен быть рядом с тобой.
Георед кивнул и обнял сына за плечи.
— Раз так, гляди в оба.
Когда маленький отряд подошел к холму, Эдмунд заметил, что к нему примкнула и Элспет. Это вызвало у него улыбку: отец не одобрил бы этого, если бы увидел, но ему, Эдмунду, согревала сердце мысль, что подруга будет рядом.
Оружие оставили снаружи. Датчане поступили так же. Тропинка была узкой, и кое-где людям Геореда приходилось идти по ней гуськом. Эдмунд отправил свой мысленный взор на вершину холма, проверяя, нет ли там засады. Но рядом никого не оказалось, и он смог воспользоваться лишь глазами случайной пташки: он увидел только пустой храм и вытоптанную траву.
