— Адам, миленький, не спорьте, а то мы опоздаем на поезд.
Мисс Рансибл взяла его под руку и потащила на платформу, а по дороге рассказала, на какой замечательный вечер она сегодня приглашена.
— Тошнило? Кого это тошнило?
— Да тебя же, Артур.
— Ничего подобного… просто устал.
— Одно время там действительно стало душно.
— Просто чудо, как эта тетка нас взбодрила. На будущей неделе она выступает в Альберт-холле.
— А что, можно и сходить. Вы как считаете, мистер Гендерсон?
— Она говорит, у нее труппа ангелов. Наряжены, с белыми крыльями, красота. Да если на то пошло, она и сама недурна.
— Ты сколько положил ей в тарелку, Артур?
— Полкроны.
— И я тоже. Странное дело, никогда я раньше не отдавал полкроны вот так, ни за что. Она, черт ее возьми, как-то их из тебя вытягивает.
— В Альберт холле тоже небось придется раскошелиться.
— Скорее всего, но уж больно охота посмотреть на разряженных ангелов, верно я говорю, мистер Гендерсон?
— Фанни, смотри, ведь это Агата Рансибл, дочка бедной Виолы Казм.
— Не понимаю, как это Виола пускает ее всюду одну. Будь она моей дочерью…
— Твоей дочерью, Фанни?
— Китти, как не стыдно!
— Прости, милочка, я только хотела сказать… Кстати, ты давно о ней не слыхала?
— Последние вести были совсем плохие, Китти. Она уехала из Буэнос-Айреса. Видимо, окончательно порвала с леди Метроленд. Теперь, говорят, разъезжает с какой-то труппой.
— Какая жалость, милочка, зря я об этом заговорила. Но всякий раз, как я вижу Агату Рансибл, я невольно думаю… Нынешние девушки так много знают… Нам-то, Фанни, приходилось до всего доходить своим умом, это занимало столько времени… Будь у меня в юности такие преимущества, как у Агаты Рансибл… А кто этот молодой человек, с которым она шла?
— Не знаю, и, честно говоря, мне не кажется… а тебе? На вид он такой сдержанный.
— У него красивые глаза. И походка хорошая.
— Возможно, если бы дошло до дела… И все же, я говорю, будь у меня в свое время такие возможности, как у Агаты Рансибл…
— Ты что ищешь, милочка?
— Смотри-ка, милочка, какие чудеса. Вот они, мои нюхательные соли, все время тут и лежали, вместе со щетками.
— Ах. Фанни, мне так совестно, если б я знала…
— Вероятнее всего, моя дорогая, ты видела на туалете другой пузырек. Может быть, это горничная его туда положила. В той гостинице все бывает, правда?
— Фанни, прости меня…
— Что тут прощать, дорогая? Ведь ты же, милая, правда видела там другой пузырек?
— Смотри-ка, а вон Майлз.
— Майлз?
— Твой сын, дорогая. Ну знаешь, мой племянник.
— Ах, Майлз! А знаешь, Китти, кажется, это и в самом деле он. Совсем перестал меня навещать, такой нехороший мальчик.
— Странный у него вид, ужасно похож на педа.
— Знаю, моя дорогая. Это для меня большое огорчение. Но я стараюсь меньше об этом думать, ведь иного трудно было и ждать при том, что представлял собой бедный Троббинг.
— За грехи отцов, Фанни…
Где-то, не доезжая Мейдстона, мистер Фрабник окончательно пришел в себя. Напротив него на диване спали оба детектива — котелки съехали на лоб, рот раскрыт, красные ручищи бессильно лежат на коленях. По стеклам барабанил дождь; в вагоне было очень холодно и стоял застарелый запах табака. Со стен глядели рекламы отвратительных живописных развалин; снаружи под дождем мелькали щиты, рекламирующие патентованные средства и собачьи галеты. «Каждая галета МОЛЛАСИН виляет хвостом», — прочел мистер Фрабник, а колеса без конца отстукивали: «Достопочтенный джентльмен, достопочтенный джентльмен…»
Адам сел в вагон вместе с Цветом Нашей Молодежи. Все они еще выглядели неважно, но сразу воспрянули духом, когда узнали, какому жестокому обращению подверглась мисс Рансибл на таможне.
— Ну, знаете ли, — заявили они, — Агата, деточка, это же просто позор! Это неслыханно, это безобразие, это недомыслие, это варварство, это ужасно, ужасно! — А потом заговорили о предстоящем вечере у Арчи Шверта.
— Кто такой Арчи Шверт? — спросил Адам.
— А-а, это уже после вашего отъезда. Жуткий человек. Его обнаружил Майлз, но с тех пор он так вознесся, что скоро перестанет нас узнавать. В общем-то, он очень милый, только безнадежно вульгарен, бедняжка. Живет в отеле «Ритц», это, по-моему, шикарно, правда?
