— …Вы не спите? — спросила среди ночи матушка Димбл.
— Не сплю, — ответила Джейн. — Я вас разбудила? Я кричала?
— Да, — сказала м-сс Димбл. — Вы кричали, что кого-то бьют по голове.
— Понимаете, я видела, как убивали старика. Он вел машину где-то за городом, доехал до развилки, свернул направо, а на дороге какие-то люди машут фонарем. Я не слышала, что они говорили, но он вышел из машины. Это не тот, который был раньше, без бороды, только с усами. И величавый такой, смелый, как рыцарь… Ему не понравилось, что говорят эти люди, он одного оттолкнул, другой хотел его ударить, но он не дался. Их трое, он один… Я читала о таких драках, но никогда не видела. Конечно, они его одолели, он упал, и они его долго били чем-то по голове. И еще проверили, жив ли он, совершенно спокойно! Свет очень странно падал, полосками… но я уже, наверное, просыпалась. Нет, спасибо, ничего. Конечно, это ужасно, но я не так испугалась, как в тот раз. Мне старика жалко.
— Вы сможете уснуть?
— Да, конечно. А как у вас голова, еще болит?
— Нет, спасибо, прошло. Спокойной ночи.
«Наверное, — думал Марк, — это и есть сумасшедший священник, о котором говорил Ящер». Совет должен был собраться в 10:30, и после завтрака пришлось гулять в саду, хотя там было и сыро, и холодно. Страйк подошел сам, и Марку не понравилась и потертая одежда, и грубые башмаки, и темное трагическое лицо. Не таких людей думал он тут встретить.
— Не надейтесь, — заговорил Страйк, — обойтись без насилия! Сопротивляться нам будут, но мы не испугаемся. Мы будем тверды. Многие скажут, что мы хотели смуты. Пускай! Мы не намерены охранять организованный грех, который зовется обществом.
— Вот я и говорю, — сказал Марк, — что мне вас понять трудно. Я именно хочу охранять общество. Какие еще могут быть цели? Конечно, вы стремитесь к чему-то высшему, нездешнему…
— Всем сердцем, всем разумом, всей душой, — перебил Страйк, — я ненавижу эти слова! Такими уловками мир сей, орудие и тело смерти, искажает и уродует простое учение Христа. Царство Божие придет сюда, на землю, и всякая тварь преклонится перед именем Христовым.
Марк легко прочитал бы юным студенткам лекцию об абортах или педерастах, но при этом имени он смутился, покраснел и так рассердился и на себя, и на Страйка, что покраснел еще больше. С ужасом вспоминая уроки закона Божьего, он пробормотал, что не разбирается в богословии.
— В богословии?! — гневно переспросил Страйк. — Это не богословие! Богословие — болтовня, обман, игрушка для богатых. Я нашел Господа не в лекционных залах, а в угольных шахтах и у гроба моей дочери. Помните мои слова: Царствие придет здесь, на земле, в Англии. Наука — его орудие, и оно непобедимо. Почему же, спросите вы?
— Потому что наука основана на опыте? — предположил Марк.
— Нет! — вскричал Страйк. — Потому что оно — в руке Божьей! Наука — орудие гнева, а не исцеления. Я не могу объяснить это так называемым христианам. Они слепы. Им мешают грязные клочья либерализма, гуманизма, гуманности. Мешают им и грехи, хотя грехи эти — лучшее, что в них есть. И вот, я один, я нищ, я немощен, я недостоин, но я — пророк, и других пророков нет! Господь явится в силе, и всюду, где сила — Его знамение. Даже самые слабые из тех, с кем я связал свою судьбу, не обольщаются жизнью, не жаждут мира, не держатся за человеческие ценности.
— Значит, — спросил Марк, — вы сотрудничаете с институтом?
— Сотрудничаю?! — возмутился Страйк. — Сотрудничает ли горшечник с глиной?! Сотрудничал ли Господь с Киром?! Я использую их. Да, и они используют меня, мы — орудия друг для друга. Это и вас касается, молодой человек. Выбора нет, назад не уйти, вы положили руку на плуг. Отсюда не уходят. Всякий, кто попытается, погибнет в пустыне. Вопрос лишь в том, рады вы или не рады. Вопрос лишь в том, подвергнетесь ли вы суду или вступите в права наследства. Да, это правда — святые унаследуют землю — здесь, у нас, очень скоро! Разве вы не знаете, что мы, и только мы будем судить ангелов? — Страйк понизил голос. — Мертвые воскресают. Вечная жизнь началась. Вы это увидите сами, молодой человек!
