– Аждарзаде, найди такси.
– Аждарнежад, – поправил полицейский и крикнул: – Такси!
Когда подошла машина, я опустил соседа на заднее сиденье, полицейский влез вслед за ним и, предварительно влепив ему пощечину, освободил себе место. Усевшись рядом с шофером, я велел ему ехать в больницу, и тот сразу взял большую скорость. Полицейский продолжал обрабатывать соседа.
Я обернулся назад и сказал:
– Начальник, ты бы ему ворот расстегнул. Оказалось, что воротник расстегнут. Полицейский в
очередной раз ударил беднягу, тот застонал. Полицейский был человеком долга, так что исполнение приказов доставляло ему удовольствие – во всяком случае, этого приказа.
– Наглотаются наркотиков, а потом крик и шум поднимают, – сказал я.
– Это точно, – отозвался полицейский.
– Наркотиков? – спросил шофер.
– Да, совсем стыд потеряли, – сказал полицейский.
– Тех, которые наркотики потребляют, надо к стенке ставить, – заявил шофер.
– Да я про бабу…
– Как, ему жена наркотики давала? – удивился шофер.
– Да нет, я про шлюху, – объяснил полицейский. – Про ту, голую. – И отвесил еще одну оплеуху.
– А она что, твоя знакомая? – вмешался я. – Тебе известно, что она шлюха?
– В шлюхи пошла? – не унимался шофер.
– Кабы не шлюха, чего ей голой бегать? Понятно, шлюха, – сказал полицейский.
– Они что же, теперь в участке раздеваются? – спросил я.
Шофер разразился хохотом, приговаривая:
– В участке шлюхи раздеваются… в полицейском участке!
Полицейский пальцами сдавил своему подопечному щеки и несколько раз встряхнул его, как бы пытаясь разжать ему зубы. Потом сказал:
– Вот придут, заберут вас в кутузку… Посадят туда, да еще всыплют как следует… А вещички, одежду там, денежки и все, что найдется, отнимут. А потом и выпустят нагишом на все четыре стороны…
– Развлекаетесь, значит, – сказал шофер. Полицейский снова дал соседу по уху.
– Давай побыстрей, поднажми, очень прошу, – сказал я.
– Будет сделано, – ответил шофер.
– Стыда у них нет, – заключил полицейский.
– Господин Аждари, многовато бьешь, – заметил я.
– Аждарнежад, – поправил полицейский.
Наконец мы приехали в больницу. В отделении для отравившихся нам пришлось ждать очереди – впереди нас было двое. Пока мы сидели в коридоре, полицейский не забывал о своих обязанностях. А я разглядывал двери и стены, прислушивался к голосам издалека и думал о человеке, лицо которого распухло от пощечин, о моем соседе. Я никогда не видал его прежде, зато он постоянно наблюдал за мной, знал обо всех моих делах – во всяком случае, обо всем, что происходило у меня в квартире. И еще я думал, что вдруг он умрет здесь, пока мы дожидаемся очереди…
Коридор был длинный, низкий, стены в холодном свете ламп отливали свинцом. На скамейке, закутанная в невероятно грязную чадру, сидела девочка лет пяти-шести, рядом с ней – мальчик не старше трех на вид. Дети были одни и при нашем появлении словно оцепенели. Только глаза с расширенными от страха зрачками неотрывно следили за нами исподлобья. Когда полицейский снова ударил соседа, девочка схватила мальчика за руку, тот придвинулся к ней, и они уставились на нас с ужасом; потом мальчик разревелся. Девочка прижала его к себе, не сводя глаз с бедняги соседа, а я от всего сердца желал, чтобы он никогда не глотал эти таблетки. Теперь мне казалось невозможным заговорить с детьми, расспросить их – ни из любопытства или сочувствия, ни ради того, чтобы убить время.
Полицейский, придерживая за плечи вялое тело своего подопечного, время от времени встряхивал его и ударял об стену, но пощечин больше не давал – руки, сказал, распухли. Сосед все не приходил в сознание, дети в немом испуге смотрели на полицейского. Подошла наша очередь. На этот раз я взял соседа за ноги, а полицейский подхватил под мышки, так мы втащили его в процедурную. Там были две санитарки и фельдшер. Фельдшер курил. Не вынимая сигареты изо рта, он распорядился:
– Уложите его!
Мы укладывали бесчувственное тело на плоскую койку, когда одна из санитарок повторила:
– Уложите его.
Поскольку мы уже справились с этим, я отозвался:
– Готово!
Санитарка, жестом показывая, чтобы мы подобрали потрепанные ночные шлепанцы, в которых привезли соседа, говорила подруге:
