Каскадные луга, Айдахо
32 мили к востоку от Бойсе
16-35
— Он сказал вам? — переспросил Боб.
Ник залез в свой чемоданчик и достал папку, заглянул в неё и вынул смятый листок жёлтой бумаги, ради сохранности лежащей в полиэтилене. Это был протокол входящего радиосообщения Корпуса морской пехоты. Ник протянул его Бобу.
Боб увидел имя оператора, обозначение части- разведывательный 2–2, и дату, на прошлой неделе. Время 4-55. Он прочитал сообщение:
«— Виски-6, это Виски 2–2. Позывной- «Олимпийский склон». Повторяю, «олимпийский склон».
Дальше была нарисована карандашная звёздочка, а внизу, после нижнего обрамления, вслед за такой же звёздочкой оператор написал: нет действующей записи «олимпийский склон».
Ответ радиооператора не был записан, который, наверное, был чем-то вроде:
— Код и позывной неверные, кто вы, 2–2, приём. Что у вас происходит? Почему вы на связи с этим подразделением?
Рэй не обратил внимания, и молодой человек записал дальше:
«— Виски 2–2 на месте и выполнит задание как и планировалось. Цель будет уничтожена в срок от двух до четырёх недель. Дух на высоте, охота добрая. Семпер Фи. Конец передачи.»
— Парень подумал, что это какая-то шутка, но внёс всё в протокол, а на следующий день офицер увидел это. Он был заместителем и помнил 2–2. Он связался по телефону с дивизией и со штабом морской пехоты в Хендерсоне, а затем с нами.
— Так вы думаете, — сказал Боб, — что Круз выжил во взрыве, но не вернулся на свою ПОБ, а вместо этого ушёл в самоволку, вроде как заделавшись негодяем? Он как-то выбрался из Афганистана и вернулся назад. И похоже, что он выведен из себя тем, что он считает предательством — вследствие чего погиб его наводчик и ещё тридцать один афганец. Может, Круз слегка головой тронулся. Но он в любом раскладе хочет убрать этого политика, просто из злобы.
— Ну, вроде так.
— Да ну. Тут нет никакого смысла. Особенно теперь, когда Афганистан на нашей стороне, публично и открыто. Так что Рэй теперь предаёт свою страну и её дело. Более похоже, что он на кого-то работает. Может, его отловили и завербовали?
— Маловероятно, но похожие случаи были.
— Это не Рэй, — заявил Суэггер, которому теперь казалось что он знал Рэя или по крайней мере мог почувствовать, какими путями идёт его разум. — Нет, тут какая-то другая, более сложная игра. У него другая цель, а мы просто не соображаем, в чём она.
— Может, прямо сейчас нам не стоит думать о мотиве? — сказала Сьюзен. — Думается, нам стоит работать с тем, что мы имеем и сообразить, как остановить это.
— Так моя роль в этом деле- быть вашим снайпером-консультантом? — осведомился Суэггер, глядя на всех с высоты своих шестидесяти четырёх лет.
— Ты с нами на каждом шагу. Мы хотим, чтобы ты высмотрел возможные места, откуда можно выстрелить и сказал нам, откуда он выстрелит, что он видит, чего не увидим мы. Мы хотим, чтобы ты продумал его пути подхода и отхода, его отступление, его убежища, все вещи, которые даже наши лучшие эксперты пропустят. Мы хотим, чтобы ты стал им, пока мы будем разыгрывать все возможности и перемещения. Нам нужен твой интуитивный доступ к его сердцу и разуму на следующие несколько недель.
— Так вы можете и убить его.
— Если до этого дойдёт, — согласилась Сьюзен, чьей специальностью теперь, как и раньше, было доставлять неприятную правду. — Никто не хочет этого, но разыгрываются более важные вещи. Ты представляешь себе, как унизительно будет выглядеть страна на международной арене, если афганский политик под нашим покровительством будет публично застрелен снайпером морской пехоты?
