Женщина молча смотрела в одну точку и теребила руки. Ее трясло.
Грейсу стало отчаянно жаль ее.
Констебль Уэстмор тоже начала теребить руки. Через несколько секунд она спросила:
— Насколько я поняла, вы пошли на праздничный ужин в «Метрополь» с друзьями?
Молчание.
По щекам Николы Тейлор потекли слезы.
— Вы сегодня хотите мне что-нибудь рассказать?
Легкое движение головой, означающее отказ.
— Хорошо. Ничего страшного, — ответила Клер Уэстмор. Она немного посидела молча, а потом спросила: — Вы много выпили вчера за ужином?
Никола Тейлор снова покачала головой.
— Значит, вы не были пьяны?
— С чего вы взяли, что я была пьяна? — вдруг резко выпалила женщина.
Констебль Уэстмор улыбнулась:
— Иногда мы все позволяем себе лишнего. Я сама особенно не пью. Но перед Новым годом напиваюсь в стельку! Такая ночь бывает только раз в году.
Никола Тейлор посмотрела на свои руки.
— Значит, вот что вы про меня думаете? — тихо сказала она. — Что я напилась в стельку?
— Я здесь для того, чтобы вам помочь. Я не делаю никаких выводов, Никола.
— Я была трезва как стеклышко!
— Хорошо, хорошо.
Грейс обрадовался, увидев, что жертва реагирует. Хороший знак!
— Никола, я вас не осуждаю. Только хочу понять, что случилось. Поверьте, я в самом деле понимаю, как тяжело рассказывать про все, через что вам пришлось пройти, и я хочу помочь вам, чем только смогу. Но помочь я вам смогу только в том случае, если буду точно знать, что с вами случилось.
Долгая пауза.
Брэнсон отпил колу, Грейс хлебнул кофе.
— Никола, мы закончим беседу сразу, как только вы захотите. Если сейчас вы не в настроении, давайте отложим разговор до завтра, ничего страшного. Или до послезавтра. В общем, решайте сами. Я хочу вам помочь, только и всего.
Снова долгая пауза.
Вдруг Никола Тейлор выпалила:
— Туфли!
— Туфли?
Женщина снова замкнулась.
— Вы любите туфли, Никола? — наугад спросила констебль Уэстмор. Не дождавшись ответа, она непринужденно продолжила: — Красивая обувь — моя слабость! Перед Рождеством мы с мужем слетали в Нью-Йорк. Я чуть не купила себе сапожки «Фенди», хотя они стоили восемьсот пятьдесят долларов!
— У меня были туфли «Марк Джейкобс», — почти шепотом произнесла Никола Тейлор.
— Марк Джейкобс? Обожаю его туфли! — ответила констебль Уэстмор. — Их унесли вместе с вашей одеждой?
Еще одна долгая пауза.
Наконец Никола ответила:
— Он заставлял меня… вытворять кое-что с моими туфлями.
— Что именно? Попробуйте… попытайтесь мне рассказать.
Никола Тейлор снова расплакалась. Потом, то и дело прерываясь и плача, она начала рассказывать — подробно, но очень-очень медленно. Она часто надолго замолкала. Видимо, пыталась собраться с силами, но иногда не выдерживала; на нее накатывали приступы тошноты.
Гленн Брэнсон повернулся к Грейсу и подмигнул ему.
Грейс кивнул в ответ. Слушая рассказ жертвы, он напряженно думал. Сравнивал рассказ Николы Тейлор с подробностями нераскрытого дела в синем ящике на полу его кабинета, которое он перелистывал совсем недавно. Вспоминал 1997 год. Даты. Схемы. Почерк насильника. Вспоминал показания тогдашних жертв — некоторые из них он совсем недавно перечитывал и отлично помнил.
По спине, как совсем недавно, пробежал неприятный холодок.
