Я поняла, что без ножа здесь не обойтись. Мне никогда не приходилось делать ничего подобного. Чтобы я всадила нож кому-нибудь в спину, ситуация должна стать критической: вопрос жизни и смерти, причем не чьей-нибудь, а моей собственной. Сейчас, мягко говоря, все выглядело несколько иначе. Я никак не могла переступить через свою нерешительность, хотя было ясно, что тянуть дальше опасно. Пэм теряла силы у меня на глазах, ей все труднее становилось удерживать распятую Халлоу. Я взялась за черную рукоятку и приставила нож к горлу мужчины.
– Отпусти ее, – потребовала я. Никакой реакции.
Я нажала посильнее, из-под острия показалась тоненькая струйка крови. Мужчина оторвался от Пэм и обернулся ко мне – рот у него был окровавленный. Не успела я порадоваться своему успеху, как сообразила, что теперь сама стала объектом нападения. Оскалившись, помощник Халлоу рванулся ко мне с совершенно безумным взглядом. Его мозг заливало безумное желание – выпить меня досуха. Я явственно читала в его мыслях: хочу, хочу, хочу. Тут уж мне было не до рассуждений: защищаясь, я выставила руку с ножом вперед, мужчина рванулся мне навстречу, и нож вошел в его горло. Вернее, он всадил нож себе в горло.
Глаза его сразу же померкли.
ОН УБИЛ СЕБЯ С МОЕЙ ПОМОЩЬЮ! Думаю, он даже не осознавал, что находится у меня в руке и для чего.
Произошло убийство, которое я наблюдала совсем не со стороны. Я, пусть и непреднамеренно, явилась инструментом убийства.
Когда мне удалось наконец оторвать взгляд от жертвы, диспозиция изменилась. Пэм сидела верхом на груди Халлоу, коленями прижимая ее руки к полу. На губах у вампирши играла усмешка. В поисках объяснения ее веселости я огляделась и увидела, что битва практически окончилась. Трудно сказать, сколько времени продолжалось это шумное, невидимое в тумане сражение, однако теперь я наблюдала его результаты.
Вампиры – не очень аккуратные убийцы, скорее их можно назвать неряхами. Волки тоже не отличаются изящными манерами за столом. Колдуньи, пожалуй, разбрызгивают меньше крови, но все равно общий эффект получился ужасным. Похожим на те кровавые фильмы, откуда вы уходите, покачивая головой в смутном сожалении о выброшенных деньгах.
Похоже, мы победили.
Хотя в тот момент мне было почти безразлично, кто выиграл сражение. Я настолько устала нравственно и физически, что все мысли присутствующих людей (а также частично вервольфов) хлынули мне в голову. Он вращались там, как белье в центрифуге, и я ничего не могла с этим поделать. Поэтому предоставила непрошеным обрывкам крутиться в моей бедной голове. Собрав последние силы, я оттолкнула труп агрессора, откинулась на спину и лежала так, глядя в грязный потолок. Мыслей не было, по крайней мере, собственных мыслей. Зато чужие присутствовали в избытке. Очень понятные, на мой взгляд, мысли: «Я так устал», «Сколько крови повсюду», «Какое чудо, что я вышел живым из такой драки». Юный вервольф со всклоченными волосами успел перейти в человеческое состояние и теперь думал: «Черт возьми, оказывается, это гораздо приятнее, чем я предполагал!» Поскольку его обнаженное тело недвусмысленно свидетельствовало о полученном удовольствии, парнишка чувствовал себя несколько смущенным. Но сейчас он больше всего был озабочен тем, чтобы отыскать так понравившуюся ему молоденькую викканку, а заодно и укромный уголок, куда можно было бы удалиться со своей дамой. Халлоу ненавидела Пэм, ненавидела меня, ненавидела Эрика, она просто захлебывалась ненавистью ко всем. Она попыталась затянуть какое-то заклинание, но Пэм пережала ей горло локтем, и та умолкла.
Дебби Пелт поднялась с пола у дверей и осмотрелась. Она выглядела на удивление чистой и полной жизненных сил. Трудно было даже представить себе эту невинную девушку убийцей с мохнатой мордой. Да и как она могла кого-нибудь убить? Обходя разбросанные трупы, Дебби прокладывала себе путь к Олси, все еще сохранявшему волчий облик. Она присела рядом с ним, желая обследовать его раны. Волк угрожающе зарычал. Предупреждение было ясным и недвусмысленным, но Дебби пренебрегла им. То ли она не была уверена в возможности агрессии со стороны Олси, то ли вовсе не желала признавать такую возможность. Во всяком случае, Дебби протянула руку и положила волку на плечо. Реакция была мгновенной: он дернулся и укусил ее за руку, причем сильно – до крови. Дебби взвизгнула и отпрянула. Несколько секунд она продолжала сидеть, плача и прижимая к себе раненую руку. Я поймала ее ненавидящий взгляд. Никогда Дебби не простит меня! Всю оставшуюся жизнь она будет винить меня за то, что Олси открылись темные стороны ее натуры. Целых два года она играла с этим мужчиной по своим правилам, то притягивая, то отталкивая его. Дебби умело скрывала от своего ухажера факты, способные его оскорбить. Она желала во что бы то ни стало его сохранить. И вот теперь все кончено.
