– Верно, – признал Марк, еще не опомнившийся от удара, вызванного подозрениями Матиаса. – Хотите пожить здесь, пока все не прояснится? На первом этаже есть задняя комната, в которой можно устроить вам спальню. Она не очень теплая, слегка… монашеская, как вы говорите. Забавно, что ваша тетя София называет эту большую комнату «монастырской трапезной». Мы вас беспокоить не будем, у каждого из нас свой этаж. Внизу мы собираемся, лишь чтобы поговорить, пошуметь, поесть или развести огонь, чтобы отогнать диких зверей. Вы могли бы сказать вашему дяде, что в данных обстоятельствах не хотите его тревожить. Здесь всегда кто-нибудь есть, что бы ни стряслось. Что вы решите?
Александра узнала за один вечер достаточно, чтобы чувствовать себя вконец измотанной. Она еще раз оглядела троих мужчин, секунду раздумывала, взглянула на спящего Кирилла и дрогнула.
– Ладно, – сказала она. – Благодарю вас.
– Люсьен, сходи за оставшимися на улице вещами, – сказал Марк, – а ты, Матиас, помоги мне перенести ребенка в другую комнату.
Они перетащили диван и поднялись на третий этаж за дополнительной кроватью, которая осталась у Марка от лучшего прошлого, за лампой и ковром, которые согласился одолжить Люсьен.
– Только потому, что ей грустно, – сказал Люсьен, сворачивая свой ковер.
Обустроив комнату, Марк вставил ключ в замочную скважину с другой стороны, чтобы Александра Хауфман могла запереться, если пожелает. Он проделал это ловко, без единого слова. Все та же сдержанная галантность разорившегося вельможи, подумал Люсьен. Надо будет купить ему перстень с печаткой, чтобы запечатывать письма красным воском. Ему это наверняка придется по душе.
Инспектор Легенек явился через четверть часа после утреннего звонка Вандузлера. Прежде чем он выразил желание побеседовать с молодой женщиной, у него состоялся краткий тайный совет с бывшим начальником. Выходя из большой комнаты, Марк чуть ли не силой увел за собой крестного, чтобы дать Александре возможность поговорить с коротышкой с глазу на глаз.
Вандузлер с крестником прохаживался по саду.
– Если бы не ее приезд, я, скорее всего, выбросил бы все из головы. Что ты думаешь об этой девушке? – спросил Вандузлер.
– Говори тише, – сказал Марк. – Малыш Кирилл играет в саду. Она не дура и прекрасна, как ангел. Ты и сам заметил, надо полагать.
– Само собой, – ответил Вандузлер раздраженно. – Это бросается в глаза. Но и только?
– Трудно судить об остальном за такой недолгий срок, – сказал Марк.
– Ты всегда говорил, что тебе и пяти минут достаточно, чтобы разобраться в человеке.
– Ну ладно, это не совсем так. Когда человек пережил грустную историю, разобраться в нем труднее. А ей, по-моему, крепко досталось. Разочарования, словно брызги в водопаде, смазывают картину. Мне знаком этот эффект падающей воды.
– Ты ее расспрашивал?
– Боже мой, я же просил тебя говорить потише. Нет, ни о чем я ее не расспрашивал. Так не делают, представь себе. Я догадываюсь, вычисляю, сопоставляю. Невелика хитрость.
– Думаешь, ее бросили?
– Ты бы лучше об этом помалкивал, – отозвался Марк.
Крестный поджал губы и пнул камешек.
– Это мой камешек, – заметил Марк сухо. – Я оставил его тут в четверг. Мог бы и спросить, прежде чем забирать его себе.
Вандузлер пинал камешек несколько минут. Потом он затерялся в высокой траве.
– Молодец, – сказал Марк. – Думаешь, они валяются на дороге?
– Продолжай, – сказал Вандузлер.
– Значит, эффект водопада. Добавь сюда исчезновение ее тети. Это уже слишком. Мне кажется, что девушка честна. Она мягкая, искренняя, хрупкая, такая тонкая в душе, что способна переломиться, как ее шейка. В то же время она вспыльчива и мнительна. Из-за ерунды уже выпячивает подбородок. Нет, не совсем так. Я бы сказал, у нее тонкость мысли при цельной натуре. Или наоборот, цельность мысли при тонкой натуре. Черт, я запутался, впрочем, плевать. Но в деле с тетушкой она пойдет до конца, можешь быть уверен. Однако говорит ли она всю правду? И тут я не могу судить. Как поступит Легенек? Я хочу сказать, что вы намерены предпринять?
– Покончить с секретностью. Все равно эта девушка, как ты говоришь, перевернет небо и землю. Вот мы тем же и займемся. Под любым предлогом начнем расследование. Пока все слишком размыто и нам не за что ухватиться. Думаю, за нами первый выстрел. Но проверить историю со звездным свиданием в Лионе невозможно, муж не помнит названия гостиницы на открытке. Не помнит даже, откуда открытка была отправлена. У него голова дырявая. Или он просто притворяется, а никакой открытки никогда и не было. Легенек связался с лионскими гостиницами. Никто с таким именем там не останавливался.
