2 июля 1958 года 8 часов 14 минут
Туристы посчитали бы этот магазин за обыкновенную аптеку с довольно богатым выбором товаров и с персоналом, состоящим из молодых людей, которые сошли с киноэкрана или экрана телевизора.
Для посвященных это заведение не было аптекой. Это было «заведение Харта». Если человек имел серьезные намерения посвятить себя искусству и попутно нуждался в работе, пока студии не увидели в нем талант, у дока Харта всегда находилось место еще для одного продавца или еще для одной официантки. Если некоторые барьеры уже были позади, но роль заставляла себя долго ждать, и человек был вынужден брать обеды в кредит, то об этом достаточно было рассказать доку.
Было известно, что он предоставлял даже жилье, не требуя каких-либо гарантий.
И нельзя сказать, что его попытка быть всегда человечным и гуманным сослужила ему недобрую службу. Несколько лет назад он начинал свое дело лишь с одним продавцом, стойкой с четырьмя табуретами и очень маленькой комнаткой для приготовления лекарств, а теперь его заведение превратилось в центр встреч на бульваре.
Сам Харт был спокойным человеком лет тридцати с небольшим и с улыбкой, которая очаровывала женщин. Было время, когда он надеялся стать врачом, но недостаток денег заставил его удовольствоваться лишь профессией аптекаря. Теперь он был рад, что все так получилось.
Стояло теплое утро. Час завтрака прошел хорошо. За столиками в нишах и почти на всех табуретках за стойкой сидели молодые люди, миленькие девушки с прической «конский хвост» и в пестрых брюках.
Запоздалая повестка из суда присяжных добралась до Харта с утренней почтой. Он прочел ее за второй чашкой кофе.
Как и большинство деловых людей, имеющих определенное дело, он подумал о том, не позвонить ли ему своему адвокату и не попросить ли Келли освободить его от этой обязанности. У него совсем не было времени. Но потом со вздохом отложил повестку и решил исполнить свой гражданский долг.
Герта, новая девушка в молочном баре, даже забеспокоилась.
— В чем-нибудь провинились, док? — спросила она. — Превысили скорость или еще что-нибудь натворили?
Харт мило улыбнулся.
— Нет. Просто я должен быть одним из присяжных.
На девушку такой ответ произвел впечатление. Она уже читала утренние газеты.
— О, наверное, вы будете присяжным по делу Коттона!
Это заставило Харта снова улыбнуться.
— Совсем не обязательно, — ответил он.
Герта подогрела его кофе.
— Как вы думаете, это он убил ее?
Но Харт уже позабыл о разговоре, углубившись в чтение газеты.
— Кого? — отсутствующим тоном спросил он.
— Бонни Диринг. Вы думаете, это сделал Коттон?
— Понятия не имею.
— А вы ее знали?
— Лично нет. Но она имела обыкновение сюда заходить.
— Когда еще работала в ночном клубе? До того, как выйти замуж за Диринга?
— Да.
— Она была также красива, как и на фотографиях?
Харт попытался вспомнить:
— Д-да… Если не ошибаюсь, она была довольно миловидной.
Герта локтями оперлась на стойку.
— Вы видели ее на сцене?
— Несколько раз.
— И что, все было так, как и рассказывают? Она действительно сбрасывала всю одежду?
Харт понизил голос и заговорил так же, как и девушка.
— Нет, — прошептал он. — Если я правильно помню, серьги она не снимала.
Герта выпрямилась и пошла к другому концу стойки, чтобы обслужить молодого человека и девушку, которые как раз вошли в бар.
Харт с улыбкой посмотрел ей вслед. Герта была очень миленькой. К тому же у нее талант. Но нельзя было позавидовать тому продюсеру, который попытался бы заарканить эту кошечку на обычных условиях.
Харт посмотрел на часы, потом сделал знак Мэнни Каю, чтобы тот подошел.
Тот приблизился к стойке.
— Что хотите, док?
Харт показал ему повестку.
— Судя по всему, опять подошла моя очередь, а эта проклятая повестка, судя по всему, где-то застряла в пути. Сегодня в десять я должен быть уже там.
