Я задумалась над предложением Амелии наложить на агентов ФБР заклятие, но это казалось неправильным. Они не были суперами. Они просто делали свою работу. Они не несли мне ничего плохого. На самом деле, Латтеста верил, что делает мне одолжение, поскольку заберет меня из этой захолустной трясины, обратит ко мне внимание нации, или, в конце концов, поднимет меня в глазах ФБР.
Если бы меня это интересовало…
Пока я вернулась к своим обязанностям, с улыбками и болтовней с постоянными клиентами, я представляла, что будет, если я покину Бон Темпс с Латтестой. Фэбээровцы проведут какие-нибудь тесты для оценки моих способностей. Они, наконец, поверят, что я не экстрасенс, а телепат. Когда они поймут силу моего дара, то будут направлять меня на места трагедий, чтобы я искала выживших. Они будут приводить меня в помещения, где будут находиться опаснейшие агенты иноземных разведок или американцы, подозреваемыми в ужасных вещах. Я должна буду любым образом сказать ФБР, виновны эти люди в каком-то преступлении, в котором ФБР их подозревало, или нет. Возможно, мне предстоит столкнуться с кучей убийц. Когда я представила, что могу увидеть в мыслях таких личностей, меня затошнило.
Но возможно знания, которые я добуду, станут жизненно необходимыми? Возможно, я буду загодя узнавать о зловещих планах, что позволит предотвратить гибели людей.
Я покачала головой. Боюсь, я слишком далеко зашла в своих мыслях. Все это может произойти. Серийный убийца может подумать о том, где были захоронены его жертвы в тот момент, когда я буду читать его мысли. Но мой опыт показывал, что люди редко думают: "Да, я захоронил это тело на Кловер Драйв, 1218, под розовым кустом". Или "Эти деньги я украл, и они в безопасности лежат на моем счете номер 12345 в Швейцарском Национальном банке". Или, что еще менее вероятно: "Я в заговоре с целью взорвать 4 мая здание XYZ, и шесть моих сообщников — это…"
Да, я могла бы принести какую-то пользу. Но в любом случае я не смогла бы оправдать всех ожиданий правительства. И я никогда не была бы полностью свободна. Я не думаю, что они бы поместили меня в камеру или что-нибудь подобное, я не параноик. Но я также не думаю, что мне бы дали жить полной жизнью, как я бы того хотела.
И снова передо мной встал вопрос: стать ли мне недобропорядочной христианкой, или, как минимум, недобропорядочной американкой. Но я знала, что пока меня не заставят это сделать силой, я не покину Бон Темпс с агентом Вайс и специальным агентом Латтестой. Быть замужем за вампиром вдруг показалось мне не таким уж плохим выбором.
Когда я приехала вечером домой, то была зла почти на всех и вся. Время от времени я впадала в такое состояние — наверно, такое у всех бывает. Гормоны, месячные или что-то еще. А может, звезды не так сложились.
Я была зла на Джейсона, потому что была на него зла уже несколько месяцев. Я была зла на Сэма, и очень на него обижена. Я сердилась на агентов ФБР, потому что они приехали сюда оказывать на меня давление — хотя на самом деле они этого еще не делали. Я была возмущена трюком Эрика с ножом и его авторитарным изгнанием Куинна, несмотря на то, что я должна была согласиться с тем, что он сказал правду, когда говорил, что это я первая дала Куинну отставку. Но я не имела в виду, что никогда больше не захочу его видеть (или имела?). И уж однозначно я не считала, что Эрик мог диктовать мне, с кем видеться, а с кем — нет.
И может быть, я злилась сама на себя за то, что когда я могла высказать Эрику всё, что я думаю о его выходках, я растеклась и слушала его воспоминания. Словно кадры из прошлого в Lost’е, воспоминания Викинга-Эрика ворвались в поток современности.
Я разозлилась еще сильнее, когда осознала, что остановилась у передней двери, где паркуются только гости. Я прошлась до задней двери и поднялась на крыльцо, хмурая и исполненная тотального упрямства. Я ни с кем не хотела общаться. Все, что я хотела — это надеть пижаму, вымыть лицо и упасть с книжкой в кровать.
Октавия сидела за кухонным столом с мужчиной, которого я не знала. Он был чернее черного, и вокруг его глаз были татуировки. Если не обращать внимания на эти его зловещие украшательства, он выглядел спокойным и приятным. Он встал, когда я вошла.
