— Ты чувствуешь мое влияние? — спросил он, слегка задыхаясь.
— Нет, прости, — смиренно ответила я. — Я только вижу твое свечение.
— Ты его видишь? — Я снова его удивила.
— Ну да. А разве не все это видят?
— Нет. Странно, Сьюки.
— Ну, раз ты так говоришь… А можно посмотреть, как ты левитируешь?
— Прямо здесь? — Я позабавила Билла.
— Почему бы и нет? Или есть причина?
— Нет, никакой. — Он отпустил мою руку и стал подниматься.
Я испустила вздох чистого восторга. Он поднимался во тьме, сияя в лунном свете, точно глыба белого мрамора. Поднявшись фута на два над землей, он начал парить. Мне почудилось, что он улыбается.
— И вы все способны на такое?
— Ты можешь петь?
— Нет, совершенно не умею.
— Вот так и мы не можем делать одно и то же. — Билл медленно опустился и встал на землю без толчка. — Большинство людей брезгливо относятся к вампирам. Похоже, ты не из большинства.
Я пожала плечами. Кто я такая, чтобы брезговать теми, кто чем-то отличается от общего уровня? Похоже, он понял, потому что после паузы, когда мы возобновили прогулку, Билл сказал:
— Тебе всегда приходилось нелегко?
— Да, всегда. — Я не могла сказать иначе, хотя и не собиралась жаловаться. — Когда я была совсем маленькой, было хуже всего, потому что я не знала, как ставить защиту, и слышала то, что не должна была слышать. А потом повторяла услышанное, как и всякий ребенок. Родители не знали, что со мной поделать. Особенно это смущало моего отца. Наконец мать отвела меня к детскому психологу, которая точно знала, что я собой представляю. Однако она не решилась это признать и морочила голову моим родителям утешениями, что я читаю язык их тел, что я очень наблюдательна, а потому думаю, что читаю мысли окружающих. Конечно, она не могла признать, что я буквально слышу людские мысли , поскольку это не совпадало с ее представлениями о мире. Я плохо училась в школе, поскольку мне трудно было сосредоточиться, когда все остальные этого не делают. Но когда проходили тестирования, я показывала хорошие результаты, поскольку остальные пытались сосредоточиться на ответах… и давали мне возможность наверстать упущенное. Иногда моим казалось, что я ленива и не делаю уроки. Иногда учителям казалось, что я просто не в состоянии учиться… Ой, да ты не поверишь, сколько было мнений. Мне приходилось проверять глаза и уши каждую пару месяцев, а еще сканирования мозга… Тьфу. Моим пришлось еще и оплачивать все это. Но они никогда не могли признать простой истины. По крайней мере, внешне.
— Но внутри они знали.
— Да. Однажды отец пытался решить, стоит ли доверять человеку, который собирался открыть магазин автозапчастей. Он попросил меня посидеть с ним, когда тот придет. Когда этот тип ушел, отец вывел меня из дому, посмотрел в сторону и спросил: «Сьюки, этот человек говорил правду?» Это было очень странно.
— Сколько тебе было лет?
— Наверное, меньше семи, потому что они умерли, когда я была во втором классе.
— Как это произошло?
— Наводнение. Они оказались на мосту к западу отсюда.
Билл промолчал. Конечно, он-то повидал множество смертей.
— А тот человек лгал? — спросил он спустя несколько секунд.
— Ну да, он собирался взять у отца деньги и сбежать.
— Да у тебя дар.
— Дар. Конечно. — Я почувствовала, как опустились уголки моего рта.
— Он отличает тебя от прочих людей.
— Рассказывай. — Минуту мы шли молча. — Так ты совершенно не считаешь себя человеком?
— Очень долго не считал.
— Ты веришь, что утратил душу? — Так проповедовала о вампирах католическая церковь.
— Откуда мне знать? — ответил Билл почти небрежно. Очевидно, он так долго копил это в себе, что теперь оно стало привычной мыслью. — Сам я так не думаю. Во мне есть нечто, далекое от жестокости, от убийств — несмотря на все эти годы. Хотя бывает по-всякому.
— Не твоя вина, что ты подцепил этот вирус.
Билл хмыкнул, умудрившись даже это проделать элегантно.
— Сколько существуют вампиры, столько существуют и различные теории. Возможно, эта и правильна. — Он казался огорченным, что сказал так. — Если вампирами становятся из-за вируса, — продолжал он более легко, — то это весьма разборчивый вирус.
